- Сеньорита спрашивает, сколько стоит? - помог Роумэн. - Взвесьте два хороших куска. Если у вас остались почки и печень, мы тоже заберем.
- Сколько стоит? - повторила Криста. - Очень дорого?
- Нет, терпимо, - он протянул ей деньги. - Купите-ка сумку, они здесь удобны, продают в крайнем ряду.
- Зачем? - девушка пожала плечами. - Я сбегаю в машину, у меня всегда есть с собою сумка, это еще со времен оккупации... Дайте ключ.
- Так я же не запер дверь.
- Да, верно, забыла. Я сейчас, - и она побежала к выходу, и Роумэн заметил, как все продавцы, стоявшие за прилавками, проводили ее томными глазами.
А все-таки мы петухи, подумал Роумэн, настоящие петухи, те тоже очень любят п а с т и своих куриц и так же горделиво обсматривают соперников, и так же чванливо вышагивают по двору, не хватает мне шпор, честное слово, да еще золотистого гребешка. Самые глупые существа на земле - петухи... Вечером я поведу ее в <Лас Брухас>, там поют лучшие фламенко, пусть таращат на нее глаза; это, оказывается, дьявольски приятно... Как это плохо - отвыкать от общества женщин, которым не надо платить, думаешь, как бы это сделать потактичнее, ищешь карман, а у нее нет карманов, в сумку конверт совать неприлично, мало ли что у нее там лежит, противозачаточные таблетки, фотография любимого или аспирин... Черт, неужели я встретил ту, о которой мечтал? Это ж всегда неожиданно, как снег на голову; когда планируешь что-то, обязательно все получается шиворот-навыворот... Но очень плохо то, что я испытываю к ней какую-то хрупкую нежность, я не могу представить ее рядом, близко, моей... Разочарования разбивают человека надвое, - живет мечтою, которая отрешенна, и грубым удовлетворением потребности; переспал с кем, ощутил в себе еще большую пустоту и снова весь во власти мечты, все более и более понимая, что она, как всякая настоящая мечта, неосуществима.
Криста (<мне удобнее называть ее <Крис>, - подумал Пол) прибежала с маленькой, но очень вместительной сумочкой; они сложили в нее хамон, овощи, деревенский сыр и желтый скрутень масла из Кастилии - там его присаливают и в коровье молоко добавляют чуть козьего и кобыльего, чудо что за масло (<наверняка ей понравится>).
Продавцы снова проводили Кристу глазами; не удержались от прищелкиваний языками; мавританское, - это в них неистребимо, да и нужно ли истреблять?!
- А вино? - спросила она. - Почему вы не купили вина?
- Потому что у меня дома стоят три бочонка с прекрасным вином, ответил Пол. - Есть виски, джин, немецкие <рислинги> довоенного разлива, коньяк из Марселя - что душе угодно.
- Ух, какая я голодная, - сказала девушка, - наши покупки чертовски вкусно пахнут. Я могу не есть весь день, но как только чувствую запах еды, во мне просыпается Гаргантюа.
- Хамон никогда не пробовали?
- Нет. А что это?
- Это необъяснимо. Деревенский сыр любите?
- Ох, не томите, пожалуйста. Пол, давайте скорее поедем, а?..
Он привез ее к себе, на Серано; в его огромной квартире было хирургически чисто; сеньора Мария убирала у него три раза в неделю; как и все испанки, была невероятно чистоплотна; то, что Лайза делала за час, она совершала как священнодействие почти весь день: пыль протирала трижды, пылесосом не пользовалась - слишком сложный агрегат; ползала на коленях под кроватью - нет ничего надежнее влажной тряпки; обязательно мыла абсолютно чистые окна и яростно колотила одеяла и пледы, выбросив их на подоконники, хотя Роумэн никогда не укрывался ничем, кроме простыни.
- У вас здесь, как в храме, - сказала Криста. - Кто следит за чистотой в вашем доме?
- Подруга, - ответил он, поставив чемодан девушки в прихожей на маленький столик возле зеркала, набрал номер Харриса и сказал, что встреча переносится на завтра, возникло срочное дело, пожалуйста, простите. Боб.
- А как относится к вашей служанке жена? - спросила Кристина.
- Они терпят друг друга.
- Вы говорите неправду. И если вы хотите, чтобы я у вас осталась, отнесите мой чемодан в ту комнату, где я буду спать.
- Выбирайте сами, - сказал он, - я ж не знаю, какая комната вам понравится.
Он показал ей большой холл с низким диваном возле стеклянной двери на громадный балкон, где был маленький бассейн и солярий, свой кабинет, столовую и спальню.
- Где нравится?
- Можно в холле?
- Конечно.
- Идеально бы, конечно, устроиться на вашем прекрасном балконе. Сказочная квартира... Вы, наверное, очень богатый, да?
- Еще какой... Что касается балкона, то не надо дразнить испанцев, они в ночи зорки, как кошки.
- Слишком что-то вы их любите.
- Они того заслуживают.
- А как зовут вашу подругу, которая здесь убирает?
- Мария.
- Сколько ей лет?
- Двадцать пять, - ответил он и позвонил в ИТТ.
- Сеньор Брунн в архиве, там нет аппарата, можем пригласить сюда, но придется подождать.
- Нет, спасибо, - ответил Роумэн. - Передайте, что звонил Пол, я свяжусь с ним вечером.
Кристина еще раз оглядела его квартиру, понюхала, чем пахнет на кухне, и спросила:
- Мария - хорошенькая?
- Да.
- Зачем же вы привезли меня сюда?
- Жаль стало...
- Знаете, вызовите-ка такси.
- Сейчас. Только сначала сделайте мне мясо.
- Что-то мне расхотелось делать вам мясо.
- Вы что, ревнуете?
Криста посмотрела на него с усмешкой.
- Как это вы делаете? - она повторила его жест, согнувшись пополам. Так? Это значит вам смешно, да? Ну вот и мне так же смешно. Погодите, а не берете ли вы реванш за моего друга?
Он положил ей руки на плечи, притянул к себе, поцеловал в лоб и ответил:
- А ты как думаешь?
Она обняла его за шею, заглянула в глаза и тихо сказала:
- Пожалуй, на балконе мне будет очень холодно.
- И я так думаю.
...В <Лас Брухас> они приехали в двенадцать; Криста дважды повторила:
- Уверяю тебя, там уже все кончилось...
- Кто живет в Мадриде полтора года? Ты или я?
- Я бы лучше подольше с тобой побыла. Мне никуда не хочется ехать.
- А я хочу тобой похвастаться.
- Это приятно?
- Очень.
- Но я ведь уродина.
- Не кокетничай.
- Я говорю правду. Я-то про себя все знаю... Просто тебе одному скучно, вот ты и придумал меня... Я знаю, у меня так бывало.
- Как у тебя бывало? Так, как со мной?
- Тебе надо врать?
