Штирлиц откинулся на спинку стула, полез за сигаретами; курить, понятно, не стал - библиотека. <Так вот почему возник здесь Эрнст Рэм, подумал он, - который пришел сюда сто лет спустя; это - не случайность, как казалось всем в рейхе, не бегство от преследования веймарской полиции, а р а с ш и р е н и е плацдарма, первый шаг в гитлеровской геополитике. Воистину, 'век живи, век учись, а дураком помрешь'...>
Он снова углубился в чтение, заставляя себя не заглядывать в конец рукописи: <Интересно, каким годом она обрывается? Если сюда включена немецкая активность времен войны, тогда я получил поразительный материал: именно экономические связи помогут мне воссоздать хотя бы предположительную с х е м у тропы, по которой идут наци; они не любят начинать с чистого листа, они привыкли использовать то, что было заложено раньше>.
<Немцы принесли в Аргентину практически все ремесла, - продолжил он чтение документа. - Из Чакариты, немецкого района, самого прекрасного во всей округе, вышел коннозаводчик Петер Бест; Адам Михель создал лучшую мельницу; Мартин Кениг сделался лучшим сапожным мастером; Иоханес Хагнер поставил лучшую кондитерскую; Ханс Брак открыл в городе лучшие кафе; Ханс Шерер впервые открыл самую уютную гостиницу (ныне угол улиц Бартоломео Митре и Леонардо Алем). Даже пианино здесь первыми начали делать немцы во главе с Фалкенбергом, не говоря уже о первом человеке, выпустившем адресную книгу (Готтхелф Райнике из Фрейберга в Саксонии), которая была напечатана в типографии Рудольфа Кратценштайна из Ольденбурга. Позже Отто Бемберг из Кельна организовал в Аргентине первые мощные фабрики, и за это был назначен аргентинским консулом в Париже, получив доступ к высшим секретам государства: именно он открыл путь немецким колонистам к необжитым берегам реки Параны. Уже в середине прошлого века мы начали издавать в Аргентине немецкую газету 'Фрайе прессе', организовав при этом ее испанское издание 'Пренса либре'.
Если в Соединенные Штаты - с 1820 по 1928 год - приехало тридцать семь миллионов иммигрантов, то шесть миллионов из них были немцами; в сравнительных цифрах - по отношению к Аргентине - их было еще больше. Это так, ибо и Санта-Фе, и Эсперансу, и Энтре Риос обживали именно немецкие колонисты. Поэтому, когда Германия разгромила Францию под водительством Бисмарка, немцы в Аргентине стали организовываться в немецкие союзы: 'Родина прежде всего! Кровь зовет!' Становление единого немецкого государства придало немецким колонистам еще больше динамизма. Ведь именно немец в конце прошлого века создал в Аргентине первый автомобиль; лаки Фелиппе Шварц; парфюмерию - Ледерер; мясные консервы - Александр Дауль и Хельмут Толе; микроскопы - Онон и Шнабль.
Немцы же начали освоение Анд на границе с Чили, вышли к Тихому океану в районе Пуэрто Монт, обжили горные районы, открыли путь в бескрайние поля Патагонии, подготовив, таким образом, освоение Огненной Земли. Мы никогда не забудем, что городу на берегу сказочного и таинственного озера Науэль- Уапи дано имя Сан-Карлос де Барилоче не кем-либо, а именно немцем Карлом Видерхольдом. Наиболее плодородные долины Рио-Негро и Рио-Колорадо обжиты немцами; Кордильеры обжиты нами же: в крошечных, затерявшихся в ущельях деревушках варят немецкое пиво и угощают немецкими сосисками родина п р о д о л ж а е т с я и в Аргентине! И даже горный курорт в Барилоче с его лыжными спусками организовали мы, немцы, - первыми на территории Южной Америки!
Именно мы, немцы, научили местное население культурной работе на плантациях уникального чая матэ-йерба в северной провинции Мисионес; именно мы - в этом некогда безлюдном крае - создали в 1931 году наши поселения Монте-Карло, Эльдорадо, да и сам город Посадас. К чести немцев следует отметить, что школы здесь работают немецкие, в больницах сестры и врачи говорят на нашем языке, а в магазинах вас обслуживают так, как это принято в Мюнхене или Штутгарте.
А кто о б ж и л Мендосу и Сан Хуан?!
А кто построил автомобильную промышленность Кордовы? Где, как не здесь, функционируют немецкие институты, школы, детские сады, церкви?! Где, как не здесь, работают Институт Гете, книжные магазины и клубы?!
А разве не мы, немцы, создали в горных окрестностях Кордовы такие прекрасные поселки, как Ла Фальда, 'Вилла Хенераль Бельграно', Ла Пас?! А разве не немецкий офицер Роберт Балке построил отель 'Эден' в Ла Фальда?! Разве не здесь собирались самые выдающиеся инженеры и ученые Аргентины (в основном немцы) на свои конференции, посвященные развитию индустрии этой страны?! А разве выдающийся ботаник Ганс Сект не живет и поныне в Кордове, являясь самым признанным корифеем науки?! А разве замечательные физики Эмиль Бозе, Рихард Ганс, Фриц Филхеллер не были создателями стройной научной теории и организаторами первых научных центров Аргентины?!>
<Стоп, - споткнулся Штирлиц и прочитал фамилии еще раз. - Но ведь когда гестапо арестовало Рунге и Холтофф мучал его бесконечными допросами, несколько раз всплывала фамилия 'атомщика' Филхеллера. Неужели он был д е с а н т и р о в а н сюда во время войны? Не может быть! Мне помнится, речь тогда шла о т е о р е т и к е; значит, здесь не занимались, просто не могли заниматься расчетами атомной бомбы, зачем им, для какой цели?! Аргентина - в качестве прикрытия? Ах, да о чем я, - прервал он себя. Ведь если в этих документах есть хотя бы четверть правды, тогда, значит, вся Аргентина пронизана немецкой с е т ь ю!>
Он посмотрел последние страницы; много говорилось о немецких фильмах начала сороковых годов, о концертах музыкантов, о новых немецких фабриках, но ни слова о <ФА>, то есть о той организации, про которую ему п о з в о л и л и узнать в Испании, - тайном опорном пункте НСДАП на юге континента <Феррокарилес алеманес>.
...Директор библиотеки заметил:
- Вы умеете работать с архивными документами, дон Максимо (профессор написал его имя именно так - <Максимо>: <Знаете, 'Макс' будет настораживать, н а ш и немцы здорово помогли в о р г а н и з а ц и и нелюбви к янки, - все же союзники коммунистов в войне против любимой здесь Германии; право, будьте лучше нашим 'Максимо', чем американским 'Максом', мы ценим испанцев, несмотря на то, что всего сто двадцать лет назад воевали против них, как против самых жестоких колониальных угнетателей>).
- Да, это моя профессия, спасибо за комплимент, - откликнулся Штирлиц. - А кто составлял этот материал?
- Кажется, профессор Карлос Гунманн, если мне не изменяет память.
- Историк?
- Нет, географ. Занимался планированием аэродромов в немецких колониях по всей округе... Очень коричневый немец... Но дело свое знал...
- Он умер?
- Нет, просто перестал преподавать... Перешел на работу к Танку.
- Профессору Танку? Курту Танку?
- Да. Вы знаете его? Он теперь живет здесь, не очень-то появляется в обществе, ездит с охраной; дом - институт аэронавтики, никаких отклонений... Откуда вы знаете это имя?
- Право, не помню, - солгал Штирлиц; он прекрасно знал штандартенфюрера СС профессора Курта Танка, создателя самых мощных истребителей Геринга, лауреата премии имени Адольфа Гитлера, одного из самых уважаемых в рейхе <фюреров военной экономики>.
- Документы действительно интересны? - спросил директор архива. - Они написаны готическим шрифтом, мы их не читаем...
- В определенной мере интересны... Если бы вы позволили взять их домой, я бы смог кое-что уточнить у профессора Оренья.
- Напишите на мое имя просьбу, я разрешу, - директор улыбнулся. Немцы приучили нас к порядку. Еще два года назад в университете было не так уж много аргентинцев, сплошь немцы, после войны как-то рассосались, хотя все продолжают жить в городе...
- А почему этот документ хранится в вашем архиве?
- Раньше библиотеку и архив возглавлял сеньор Гунман, он требовал, чтобы подлинники материалов, которые были написаны на основании документов нашего хранилища, оставались здесь. Навечно. По-моему, это правильно...
- О, еще как, - согласился Штирлиц. - Спасибо сеньору Гунману за его пунктуальность и неизбывную тягу к порядку...
Получив папку с архивом, Штирлиц не торопился приступать к делу: <поспешишь - людей насмешишь>, хотя при этом всегда исповедовал рапирно-ленинское - <промедление смерти
