стыдно было. Все эти месяцы я жил один, и меня ни разу не поймали, даже близко не подошли. А теперь так стыдно, что я заплакал.
Башмак поддел меня под мышку, но не ударил. Перевернул. Я так оцепенел от холода, что перевернулся, как доска. Закрыл лицо и голову руками и продолжал лежать с закрытыми глазами. Почему-то я перестал плакать. Думаю, плачут только тогда, когда есть надежда на помощь.
Когда ничего не произошло, я открыл глаза и чуть сдвинул руки, чтобы было видно. Надо мной стоял человек в милю ростом. На нем поблекший комбинезон и куртка 'Эйзенхауэр' с темными пятнами под мышками. Лицо в щетине, как у парней, которые не могут отрастить бороду и в то же время не бреются.
Человек сказал:
- Вставай.
Я посмотрел на его башмак, но он не собирался меня пинать. Я чуть приподнялся и едва не упал, но он подставил мне под спину свою большую руку. Я секунду лежал, прислонясь к ней, потому что ничего не мог сделать, потом встал на одно колено.
- Вставай, - повторил он. - Идем.
Клянусь, у меня скрипели все кости, но я встал. Вставая, поднял круглый белый камень. Взвесил его в руке. Пришлось посмотреть на него, чтобы убедиться, что он у меня в руке, потому что пальцы онемели от холода. Я сказал мужчине:
- Держись подальше от меня, или я выбью тебе зубы камнем.
Он опустил руку так быстро, что я даже не увидел этого, и вырвал у меня камень. Я начал проклинать его, но он просто повернулся спиной и пошел по насыпи к рельсам. Повернувшись, сказал:
- Идешь?
Он за мной не гнался, поэтому я не стал убегать. Он не разговаривал со мной, поэтому я не спорил. Он не бил меня, и я не сердился. Просто пошел за ним. Он меня ждал. Положил на меня руку, и я плюнул на нее. Тогда он пошел по рельсам, скрываясь из виду. Я побрел за ним. Кровь начала двигаться в руках и ногах, и они превратились в четырех повисших дикобразов. Когда я поднялся на насыпь, человек стоял на ней и ждал меня.
Дорога здесь ровная, но когда я посмотрел вдоль нее, мне показалось, что она все круче и круче поднимается на холм, пока не нависает надо мной. А в следующее мгновение я уже лежал на спине и смотрел в холодное небо.
Человек подошел и сел на рельс рядом со мной. Он не притрагивался ко мне. Я несколько раз вздохнул и неожиданно почувствовал, что все будет в порядке, если я посплю с минуту, всего лишь с минуту. Я закрыл глаза. Человек сильно толкнул меня в ребра пальцем. Больно.
- Не спи, - сказал он.
Я посмотрел на него.
Он сказал:
- Ты замерз и ослаб от голода. Я хочу взять тебя в дом, согреть и накормить. Но до дома далеко, и ты не дойдешь. Если я тебя понесу, тебе будет все равно? Как если бы ты шел сам?
- А что ты сделаешь со мной в доме?
- Я тебе уже сказал.
- Хорошо, - согласился я.
Он поднял меня и понес. Если бы он сказал еще что-нибудь, я скорее согласился бы лежать на месте и замерзать до смерти. Но зачем я ему? Я ни на что не гожусь.
Я перестал гадать и задремал.
Проснулся я, когда он свернул с дороги и углубился в лес. Тропы не было, но он как будто знал, куда идет. В следующий раз я пришел в себя от скрипа. Он нес меня через замерзший пруд, и лед скрипел у него под ногами. Человек не торопился. Я посмотрел вниз и увидел белые трещины у него под ногами. Но он на них не обращал внимания. Я снова задремал.
Наконец он опустил меня. Мы пришли. И оказались в комнате. В ней было тепло. Он поставил меня на ноги, и я быстро огляделся. И прежде всего поискал дверь. Увидел и отскочил к ней, прижался спиной к стене рядом с выходом, на случай, если захочу убежать. Потом осмотрелся.
Комната большая. Одна стена из сплошного камня, остальные бревенчатые, щели между бревнами чем-то заткнуты. В стене, в углублении, огонь. Это не настоящий камин, просто углубление. На полке напротив старый автомобильный аккумулятор, и от него отходят два провода к желтоватым лампам. В комнате стол, несколько ящиков и трехногих стульев. В воздухе пахнет дымом и такой удивительно вкусной едой, что у меня во рту забил фонтан слюны.
Человек сказал:
- Что я принес, Бэби?
Комната оказалась полна детей. Вернее, их всего трое, но казалось гораздо больше. Девочка примерно моего возраста - восьми лет, я хочу сказать, - с голубой краской на щеке. Она держала мольберт и палитру со множеством красок, а также несколько кистей, которыми не пользовалась.
Размазывала краску руками. Маленькая, лет пяти, черная девочка смотрела на меня, широко раскрыв глаза. А в деревянной корзине, поставленной на козлы, так что получилось подобие колыбели, младенец. Мне показалось, что он трех-четырех месяцев отроду. Он делал то, что делают все дети: пускал слюну, пузыри, бесцельно махал руками и ногами.
Когда мужчина заговорил, девочка с мольбертом посмотрела сначала на меня, потом на младенца. Младенец продолжал пинаться и пускать слюни.
Девочка сказала:
- Его зовут Джерри. Он сердится.
- На что сердится? - спросил мужчина. Он смотрел на младенца.
- На все, - ответила девочка. - На все и на всех.
- Откуда он? Я сказал:
- Эй, в чем дело? - Но никто не обратил на это внимания. Мужчина продолжал задавать вопросы младенцу, а девочка отвечала. Ничего нелепей я никогда не видел.
- Он убежал из приюта, - сказала девочка. - Там его хорошо кормили, но никто с ним не слишивался. Так и сказала - 'слишивался'. Тогда я открыл дверь, ворвался холодный воздух.
- Ты обманул, - сказал я человеку, - ты из приюта.
- Закрой дверь, Джейни, - сказал мужчина. Девочка с мольбертом не шевельнулась, но дверь за мной захлопнулась. Я попытался открыть ее снова, она не поддавалась. Я нажал на нее с криком.
- Мне кажется, тебе нужно встать в угол, - сказал мужчина. - Поставь его в угол, Джейни.
Джейни посмотрела на меня. Один из трехногих стульев поплыл ко мне по воздуху. Повис перед мной и свернул в сторону. Подтолкнул меня своим плоским сидением. Я отпрыгнул, и он устремился за мной. Я отскочил в сторону, потом в угол. Стул летел за мной. Я попытался сбить его и только ушиб руку. Нырнул он тоже опустился. Я уперся в него руками и попытался перескочить, но он просто упал, и я с ним. Я встал и, дрожа, стоял в углу. Стул опустился на ножки и остался стоять передо мной. Мужчина сказал:
- Спасибо, Джейни. - Потом повернулся ко мне. - Стой спокойно, ты. Я займусь тобой позже. Не нужно пинаться и поднимать шум. - Потом обратился к младенцу:
- У него есть все, что нам нужно?
И снова ответила девочка. Она сказала:
- Конечно. Он тот самый.
- Что ж, - сказал мужчина. - Хорошо. - Он подошел ко мне. - Джерри, ты можешь здесь жить. Я не из приюта. И никогда не отдам тебя туда.
- Да, как же!
- Он тебя ненавидит, - сказала Джейни.
- Что мне с этим делать? - спросил он.
Джейни повернула голову и посмотрела на колыбель.
- Покорми его. - Мужчина кивнул и начал разжигать огонь.
Все это время маленькая негритянка стояла на месте, вытаращив большие глаза и глядя на меня. Джейни снова принялась рисовать, ребенок лежал, как всегда, поэтому я повернулся к негритянке. И
