Темный инстинкт

– Ах вон оно что… Вот что вы имеете в виду… Нет, не имела.

– Это правда, Марина Ивановна? – Кравченко нахмурился. – Это очень важно, и мне не хотелось, чтобы вы ввели нас в заблуждение.

– Я не имею привычки лгать, молодой человек. Это правда.

– Вам неприятна эта тема, простите великодушно. Я заметил, вы и раньше старались обходить ее стороной. А кстати, почему?

– Потому что говорить абсолютно не о чем.

– То есть?

– У меня нет и никогда не было никакого завещания.

– Но Елена Александровна сказала нам, вернее, вон Сереге, что вы и вызываете нас сюда специально, чтобы мы были рядом на случай разных непредвиденных обстоятельств, когда вы огласите свою волю и…

– Оглашать нечего, Вадим. Действительно, сначала у меня была мысль его написать: сразу же, как я узнала о выигранном процессе. Но потом я отказалась от этой идеи. Хотела сначала… в общем, отказалась, и все.

– Марина Ивановна, в таком случае после смерти вашего мужа наследником всего вашего имущества является ваш брат.

– Нет.

– Нет? – Кравченко прищурился. – Но по закону это именно так.

– По закону после моей смерти все достанется только одному-единственному человеку – моему сыну.

– Вашему сыну?!

– Да, моему приемному сыну. Усыновленному мной.

– Новлянскому?!

– Да.

– А… а как же Алиса?

– Когда был жив их отец, мы все вместе решили, что, когда Пете исполнится пятнадцать, я официально оформлю усыновление. Их мать тоже дала на это согласие. Алиса оставалась с ней, вернее, жила-то у меня, но… Там была квартира, прописка – тогда все это было очень трудно решать. Если бы я удочерила и Алису, то девочка потеряла бы все там, в той семье. А так после смерти матери и отца ей досталось то, что причиталось по праву рождения. Сейчас это, конечно, не так уж и много, но в те годы… Господи, ну кто же тогда предполагал, что жизнь может так кардинально измениться?

– Марина Ивановна, вы меня извините, но ваши отношения с Петром не похожи на отношения между матерью и сыном.

– Я никогда не забывала, что у него была родная мать, которая любила его, пусть безалаберно, но любила. И старалась, чтобы и он этого не забывал. Я никогда не становилась между ними. Петя умный деловой человек, он прекрасно понимает, что эти формальности совершены были только в целях защиты имущественных интересов нашей семьи.

– Это он понимал уже с пятнадцати лет? – Кравченко хмыкнул. – Итак, вы собирались написать завещание, а потом отказались от этой идеи. Сами? Или все же вас кто-то отговорил?

– Сама.

– Марина Ивановна!

– Ну, вернее… ну да, да! Меня отговорила Майя.

– И?.. Кто еще? Новлянский?

– Нет. Петька еще слишком молод, чтобы обсуждать такие серьезные вопросы.

– Вы противоречите сами себе, но это неважно. Ну тогда кто же, если не он?

– Агахан. Он советовался с моим адвокатом. Они сошлись на том, что я и так уже с очень большим трудом выиграла дело о наследстве, и если сейчас зайдет речь о разделе капитала по завещанию (не о моем идет речь, заметьте, о том, который я получила от моего покойного мужа), совет директоров может резко выступить против. В завещании мужа оговорен тот пункт, что мое завещание должно быть представлено совету директоров на ознакомление. Это потому, что я – русская. Думаю, они нам просто не доверяют, может, и Генрих тоже не доверял – ну теперь бог ему судья… Агахану адвокат прямо заявил: компания не потерпит того, чтобы капитал дробился, мол, и так уж слишком много русских и что одно дело я со своим именем, известностью, а другое дело – мои русские родственники. Мол, никто все равно там не признает их прав на наследство, разразится скандал, и все увязнет в бесконечных судебных тяжбах. И еще он сказал…

– Что?

– Что в таком случае моя посмертная воля станет всего лишь парой ничего не значащих строк на листке бумаги. Компания все будет оспаривать.

– Но если это так, то права вашего прямого наследника тоже могут не признать.

– Начнем с того, что, во-первых, все это дело далекого будущего. Петя еще молод. Но он умеет добиваться всего, чего захочет. За него я в какой-то мере спокойна. Пройдут годы, он крепко станет на ноги. Возможно, его положение здесь, его собственный капитал – а он приложит усилия к тому, чтобы кой-чего добиться, да и я его помощью не оставлю – уже послужат тому, что и в деле о наследстве к нему отнесутся более серьезно. И потом, он же будет единственным наследником, а это многое упрощает. Компании даже удобнее будет иметь с ним одним дело… В общем, все это в перспективе вполне реально. И только от него будет зависеть, чтобы все именно так и случилось. А если это случится, то я знаю и другое: он никогда не