слишком чудовищно, противоестественно – их отношения, этот странный «треугольник»… Но быть может, и ревновал, прекрасно зная,
Расчет его был прост: смерть Андрея Шипова больно бы ударила по матери, разрушила бы то, что она так тщетно искала, – счастье в браке. Что это было за извращенное счастье – не нам судить, но Звереву оно устраивало. И вот Корсаков и задумал лишить мать того, что было ей так дорого. А почему бы и нет? – думал он. Разве мать не разрушила его собственное счастье в браке? Разве не виновата она в том, что с ним произошло? В этих его рассуждениях, ребята, не стоит искать логики. – Мещерский скорбно вздохнул. –
– А я-то голову ломал: ну почему Шипова убили на дороге? – хмыкнул Кравченко. – Ведь нелогично это. Опасно, глупо, а Корсаков просто…
– Корсаков своими действиями реконструировал, воссоздавал миф. Судьба уготовила ему роль Эдипа – что ж, он покоряется судьбе и фактически начинает выступать в роли ее
Первым пал муж – согласно мифу некий царь, убитый на проезжей дороге. Участь Сопрано была уже решена. Надо было только подкараулить удобный случай, а то, что судьба его предоставит, Корсаков не сомневался. Нож свой он…
– Он его с собой привез из Москвы в сумке с вещами, – буркнул Сидоров. – Когда мы на выходе по его указке нож изъяли, я лично его в целлофан паковал и на экспертизу отправлял. Финка дай бог, десантная! И кровь на ней потерпевшего, и Димкины «пальчики» – все есть.
– Итак, он привез нож с собой и в тот день, когда речь зашла о починке лодочного мотора, решил, что случай пустить его в дело наконец-то представился. События в то утро развивались примерно так: они втроем – братья Шиповы и Корсаков – договорились отправиться на озеро. Однако за завтраком ни Андрей, ни Зверева, ни Егор не появились. Видимо, ночью между супругами что-то произошло – банальная интимная ссора, у Андрея было подавленное настроение, он вроде бы даже собрался уезжать. Однако после завтрака, а точнее, после того, как мы с вами уехали в прокуратуру, Зверева позвала мужа выяснять отношения. Корсаков, наблюдавший за ними, выжидал. Заметил, что между супругами пробежала черная кошка, и Егор. У него был свой «мильон терзаний» – он ревновал брата к Зверевой. Околачивался в саду, тоже ждал, чем закончится ссора – а вдруг момент представится сказать свое слово? Корсаков и это видел, и думаю, исподволь подогрел в Шипове-младшем его ревность каким-то своим замечанием. Егор психанул и с горя отправился в лес с собакой. Так Корсаков лишился нежелательного попутчика: теперь если бы они пошли к озеру – то только вдвоем с Сопрано. После общения с женой, хотя примирение и было достигнуто, дурное настроение у Андрея Шипова не прошло. Может быть, ему тоже уже приелись все ее выкрутасы, а может, прежние синяки на спине болели, а она ему хотела новых наставить – словом, он был не в духе. А тут и Петька Новлянский подвернулся. На этот раз, хотя они и терпеть друг друга не могли, им удалось найти общий язык по поводу этой «семейной проблемы». Сопрано, видимо, признался Новлянскому, что, по его мнению, склонности Марины Ивановны перешли уже всякие границы, что это не невинные эротические причуды, а форменная патология. Что не мешало бы показать ее психиатру, но сделать это надо весьма осторожно, чтобы она не заподозрила подвоха со стороны семьи. Корсаков находился в это время в саду – вроде бы загорал – и наверняка слышал, о чем у них шла речь. Думаю, после того, как Пит ушел, он предложил Сопрано свой собственный, мужской разговор: дескать, знаю, о чем ты печалишься, сам через это прошел, нельзя ей во всем потакать, это признаки болезни, психоза, она
За кустами находился артезианский колодец. Корсаков прекрасно знал, что тот давным-давно заколочен и сбросить туда труп не удастся. И вот тут он на мгновение задумался: как поступить дальше? Рассуждал он примерно так: Шипова непременно хватятся, начнут искать, рано или поздно обнаружат тело – тем более что он сам оставил метку – знак,
Можно было, конечно, просто оставить труп возле колодца, но Корсаков решил сделать по-другому. Шура, а что, кстати, сам он говорит по этому поводу? Как объясняет тот факт, что пытался втащить тело на колодец? Он сознательно хотел представить дело так, что в убийстве Шипова замешан парс Файруз?
– Ну, прямо-то он этого не утверждает, – Сидоров пожал плечами. – Он вообще ничего прямо не утверждает. А все «возможно», «мне казалось»… Скорей всего в нем боролись два противоположных намерения: с одной стороны, ему надо было, чтобы милиция увидела в убийстве Шипова именно