ветошью и выбросил в окно. И кричал при этом как резаный.
– Скуратов?
– Восемнадцатилетний избалованный щенок. Мать жива осталась, врачи откачали. Но свадьбу они с чином из Генштаба так и не сыграли.
Мещерский молчал.
– Это я к тому тебе поведал, что фортели выбрасывать Алехан Владимирович сам может других поучить. Так что ты не очень переживай насчет того случая. – Ворон вздохнул. – А в принципе, если всю эту лирику отбросить, люди они для нас с тобой выгодные. Ты клиентов получил с деньгами. Оплатили все уже, нет? А я… ну, наш фонд, контора наша, тоже пока не внакладе, но это мы еще поближе к февралю-марту поглядим.
– А кто вообще подал эту идею – использовать экспедицию по следам казачьего похода для…
– Для? Для чего? – Очки Ворона сверкнули. – Сережа, цели могут быть у всех разные. Но в какой-то точке они пересекаются ко всеобщей выгоде.
– Да, конечно. Мне просто интересно, кто же вообще первый подал идею этого похода?
– Астраханов. Его прадед и дед Алагирова участвовали в том вояже. Есаул Астраханов вел сотню из Хамадана к берегам Тигра. И получил в 1916 году за этот поход золотое оружие, Георгиевский крест и какой-то почетный британский орден. Мне сам Астраханов об этом рассказывал. Одно время до похода есаул был адъютантом графа Лорис-Меликова, работал в аппарате наместника Кавказа, воевал на империалистической, потом на Гражданской. Ушел с Врангелем в Константинополь, затем вернулся с генералом Слащовым. И служил уже в Красной армии. Пятьдесят лет в строю, как говорится. Дневники, архив – это все Астраханова заслуга. Его и Алагирова. У того в роду этот поход тоже помнят. Дед переводчиком служил в ставке генерала Баратова и был послан участвовать в той экспедиции. В общем, военно-историческое общество, Сережа, – это во многом чисто семейные традиции. – Ворон вздохнул, словно его утомил этот экскурс в историю. – Сейчас вообще мода на традиции. И на духовное наследие. А модой грех не воспользоваться, правда? Умным-то людям?
Принесли кофе.
– С Кравченко Вадиком вы по-прежнему не разлей вода? – спросил Ворон. – Помню вас на курсе. Всегда вместе.
Мещерский рассказал о Кравченко. Собственно, повторил то, что Вадька сам рассказывал о себе на том памятном вечере.
– Хорошая вещь мужская дружба, – вздохнул Ворон. – Мне вот так не повезло. Как-то всех я приятелей растерял. Все дела, работа и женитьба… В баню-то ездите?
– А как же! – Мещерский улыбнулся. – Присоединяйся.
– Серьезно? Только мигните, мы со всем удовольствием. Я раньше тоже любил. Меня тесть приучил. Тесть парился, как зверь, ну и меня все приобщал. А как развелся я с Наташкой своей… Тесть по мне скучает, иногда звонит. Мы с ним хорошо жили, дружно. Как с отцом.
Они еще посидели в полупустом баре. Выкурили по сигаретке. Мещерский был рад этой встрече. Начавшись немного настороженно, вприглядку, она переросла в хорошую дружескую беседу с однокашником, с которым было что вспомнить из прошлой жизни, именуемой юностью.
Мещерский еще подумал – этот бар «Москва–Петушки» надо запомнить. Тихое, несуетное место со сносной кухней и приемлемыми ценами. Можно будет хлопнуть тут с Вадькой по кружке пива. И как-нибудь пригласить Катю на вишневое мороженое.
– На выходные ничего не планируй. Дачу там, рыбалку, – предупредил его Ворон, когда, расплатившись каждый сам за себя, они вышли из бара. – У Скуратова встретимся. Не удивляйся так. Он сегодня мне звонил. Вечером и тебе позвонит. У них тусовка намечается в штаб-квартире по случаю годовщины образования фонда. Это повод. А причина… Думаю, тебя хотят показать народу. Всем будущим членам экспедиции. Там и познакомишься окончательно. Но это – между нами. Позвонит Алехан – сделай вид, что это для тебя приятный сюрприз. Он обожает сваливаться как снег на голову.
Глава 13
ВЕЧЕРНЕЕ ПЛАТЬЕ
Предложение было неожиданным. Но Катя уже начала привыкать: а что в нашей жизни не неожиданность? Однако на этот раз ее согласия спросили в последнюю очередь. Первое же, и самое веское, слово сказал Кравченко.
Мещерский заехал к ним домой вечером. Пока Катя собирала на кухне ужин, приятели о чем-то тихо беседовали.
– Катя, вот Скуратов пригласил меня – они отмечают годовщину образования общества в субботу, – сказал Мещерский. – Не в ресторане, нет, а у них в штаб-квартире.
– Слишком часто кто-то что-то у вас отмечает, – заметила Катя.
– Да, то есть нет… Они мои клиенты, я не могу отказаться. Скуратов сказал: они были бы рады, если бы я пришел. И если пожелаю, то не один, а с кем-то… ну, с женщиной. Девушкой… Своей…
Миляга Мещерский! Катя, хотя в последние дни она больше печалилась и тревожилась, наблюдая за Сережей, сейчас не могла удержаться от улыбки. Взглянула на Кравченко: как вам такое заявление? Он был как ленивый дракон: сидел в кресле, курил – дым колечками.
– А почему бы тебе не составить Сереже компанию? – спросил он загадочно.
– Мы вот с Вадей сейчас посоветовались, – Мещерский смотрел с надеждой. – Он тоже думает, неплохо было бы, чтобы ты сама взглянула на моих клиентов.
Ага, и эти сговариваются у нее за спиной! Чудная перспектива плестись с Сережкой на вечер к совершенно незнакомым людям, каким-то его клиентам, якобы в качестве «его девушки», а на самом деле в роли соглядатая и конвоира, и только потому, что…
– Катька, да ты все равно в субботу ничем не занята, – хмыкнул Кравченко.
