В этом весь непередаваемый ужас.
Когда я попадаю в дом, где не вижу библиотеки, я испытываю странное беспокойство, почти угнетенное состояние духа, мне чего-то не хватает и хочется поскорее убраться ко всем чертям, чтобы снова видеть перед собой книжные легионы, выстроенные на полках ровными рядами, словно солдаты.
Прошлое народных трагедий, уходя в область истории, обычно забывает подтереть за собой кровавые следы.
Любой историк – это прокурор тех преступлений, что совершены задолго до следствия.
Если всю жизнь возиться с дураками, то поневоле сделаешься умным человеком.
Глупости делают только умные люди. Дураки глупостей не делают – их поступки всегда правильны.
С утра пораньше я выпил целый стакан крепких чернил и даже пошатнулся. Выпитое я занюхал свежими типографскими гранками. Моя бедная Тося ударилась в слезы. «Опять?! – рыдала она. – Говорили мне умные люди: не сходись ты с ним, с этим трудоголиком, он же тебя изведет и погубит...»
Целью написания настоящего романа является получение гонорара в сумме ста рублей с копейками...
Я пью из небольшого стакана, но это мой стакан и мое в нем вино...
Я совершенно лишен критического дара и потому никогда не осмеливаюсь критиковать других, считая критику проявлением большого нахальства. Не понимаю, как это можно – вдруг наводить тень на плетень. Если тебе не нравится что-то чужое, возьми да сам напиши лучше: вот тогда и сравним, кто из нас на что способен.
Для того чтобы иметь успех в социалистическом обществе, нельзя признаваться в том, что ты русский, а следует всюду говорить о себе, что ты человек советский (есть такая дикая национальность, которую изобрели еще в 1917 году и с которой теперь не знают, что делать, ибо она сильно мешает развитию других национальностей). Бывшие русские люди, осчастливленные расцветом передовой советской эпохи, смело идут к коммунизму той светлой дорогой, которую указали им еще Маркс, Ленин и Ста... простите! Больше не буду.
В ту окаянную пору признать себя исконно русским могли только очень смелые люди, как это и сделал Исаак Израилевич Губельман, назвавшийся Емельяном Ярославским. Зато, смотрите, сколько ему выпало при жизни всяких почестей... Нам того даже и не снилось!
Необоснованный рост непродуктивного бюрократического аппарата, ничего не производящего, только поглощающего труд других, – такой рост вольно или невольно приводит к социальному распаду общества, и в этой трязной почве разложения нации рождаются те самые поганки, которые растут до высоты деревьев.
Главное в искусстве – ликвидация зависимости от какого бы то ни было авторитета.
Личность – это человек, основные черты миропонимания которого сдвинуты, эмоции гораздо ярче и все восприятия мира доведены до крайности. Остальные люди – толпа!
Писатели! – Чем больше наболтают, тем меньше напишут.
Я – самоучка, а посему сам избирал темы для изучения, никто надо мной с палкой не стоял, и, что самое главное, я не забивал голову всяческой ерундой, которая входит в обязательную программу обучения. По этой причине я сберег массу времени, изучая только то, что мне нужно для работы. Мало того, самоучка, я изучал что-либо с любовью, по своему хотению-велению, а не по школьной программе.
Согласен, что у меня немало пробелов. Я, например, совсем не знаю математики, и здесь любой школьник даст мне фору. Но, скажите честно, кому в жизни понадобилась математика в том объеме, в каком ее изучают в школах? Я лично дожил до 60 лет, и всю жизнь великолепно обходился лишь знанием таблицы умножения – большего мне и не понадобилось.
О пользе самообразования.
Обычно человек, получив аттестат зрелости или диплом в институте, считает, что с образованием покончено – и можно дальше не учиться. Напротив, человек, решивший заняться самообразованием, учится всю жизнь, и каждый день преподносит ему новые уроки, постоянно он постигает что-то новое – и так до смерти!
В жизни так: кто упал, тот – наковальня, кто поднялся – молот.
Если не хочешь быть наковальней, становись молотом.
Самые умные дети рождаются от футболистов. Вся мудрость родителя, сосредоточенная у него в ногах, со временем кидается в голову потомства.
Когда все кричали, я стоял и молчал. Потом зависть взяла, дай, думаю, и я крикну. Только пасть разинул, тут мне по загривку – хлесть, и говорят: «Чего разинулся?» Я отвечаю, мол, все кричат, и мне захотелось. «Дурень, – объяснили мне, – тут кричат по списку, те самые, которые кричать от власти уполномочены, а тебя в списках орущих нетути, так что сиди и помалкивай».
Я смотрюсь в зеркало:
«Уже староват...»
Я смотрю на часы:
«Уже поздно...»
Вывод один: надо поторапливаться.
Когда мне говорят, что такой-то умер, я понимаю, что время движется.
Я люблю не себя в литературе, а литературу в себе.
Когда близится старость и впереди ничего не ждешь нового, тогда невольно обращаешься к тому, что стало давнишним.
Человек принадлежит обществу, но всегда ли его цели совпадают с целями общества?
Исторический романист – в основном! – изучает не столько общество, сколько деяния личности...
История и литература – это две сестры от одной матери. Честь и хвала историку, который умеет писать научные монографии так же захватывающе, как пишутся романы. Честь и хвала тому романисту, который умеет воссоздавать историческое полотно точно и правдиво, как в монографии. У нас
