– Потрогай ими свои глаза.
– Что?! – воскликнул я, лихорадочно ощупывая закрытые веки. – Что случилось? Почему так?
– Успокойся, сударь. Я просила тебя не волноваться.
– Но я вижу с закрытыми глазами! – заорал я. – У меня закрыты глаза: вы понимаете?
– Ты можешь открыть их, но не надолго. И не надо нервничать.
Я уже открыл глаза, прикрыл их ладонями – слишком ярок был свет, ворвавшийся в зрачки. Сквозь узкую щель между ресницами увидел радужные нестерпимо яркие круги.
– Иди домой. Еще будет время поговорить об этом. И не вздумай открыть глаза – можешь ослепнуть.
Отдавшись в руки старухи, я решил беспрекословно выполнять все ее указания. Зачем рисковать?
– Иду домой. – Я не удержался и тронул пальцами закрытые веками глаза. Смешно сказать, я шел, видя закрытыми глазами. Шел спокойным шагом, словно ничего не случилось. Возникшую мысль о гипнотическом воздействии выбросил из головы как глупую и несостоятельную. Несколько раз оглянулся, ища старуху. – Зачем вы прячетесь от меня?
– Завтра, сударь, завтра, – проворчала старуха. Подойдя к крыльцу, ощутил затылком промозглый холод, словно кто-то злой смотрел на меня сзади. Захотелось услышать уверенный голос старухи. Незримая сила заставила меня схватиться за что-то твердое и влажное. Напрасно я высматривал в небе луну… В кромешной тьме, ощупью, слыша только стук сердца, я нащупал ручку двери и медленно вошел в дом. Знакомый скрип двери вернул мне душевное равновесие. Сделав глубокий вдох, успокоился окончательно, потому что тьма уступила место лунному свету, струящемуся в окошко.
Милка разбудила меня поцелуем холодных губ.
Несколько секунд я смотрел на девушку… Вспомнил ночное посещение леса и отметил – чувствую себя великолепно.
– С добрым утречком, – проговорила из своего угла старуха.
Милка чиркнула пальцем по моему лбу, подмигнула и повернулась к бабе Ане. Они о чем-то заговорили, а я побежал во двор умыться и сделать зарядку. Милка выглянула в окно и велела поторопиться.
Старуха шумно пила чай и нахваливала Милку:
– Руки-то у тебя, сударушка, – золото! – Повернулась ко мне: – Один только раз сказала, как правильно заваривать чай с лимонником, а она все запомнила… И не поленилась росу собрать. Обязательно с росой надо, что на ландышевых листьях. Невелика хитрость, а мало кто знает; весь аромат заварки от росы… – Старуха стала рассказывать о способах заварки всевозможных чаев.
Это был тот нужный мне материал, за который «Посох» платит хорошие деньги. Я слушал, забыв о еде.
– Поздравляю тебя. – Старуха внезапно сменила тему. – Сударик-то твой – хороший человек!
– Сама знаю. – Девушка отдернула руку от старухиных пальцев. – Стала бы я шестерить перед дураком… Скажи ему, бабулек, чтоб женился на мне. Пошепчи, чтоб присох.
– Так он и есть твой муж. – Старуха отодвинула чашку и вытерла губы уголком неизменной зеленой косынки. – Бумажка, что государство дает, людей не соединяет… А ты проверь, – сказала она мне. – Возьми левой рукой, пульс найди… Так. А теперь правой рукой нащупай пульс сударушки… Руку. Руку ему дай, – сказала она Милке. – Не трусь, чего ты? Ага… слушай, слушай. И считай… Одинаково стучат сердечки ваши?
Черт… В моих и Милкиных жилах кровь толкалась синхронно!
– Равновесие крови, – пояснила старуха. – Редко бывает. У меня за всю жизнь такого не встретилось… Ладно, прилягу я.
Она проковыляла расстояние до кровати, легла и сказала:
– Жорку через два-три дня домой можно отправлять.
Захватив блокнот и карандаш, я вышел во двор и, пока Милка убирала со стола, записал старухины рекомендации, как заваривать чаи, используя росу.
– А я опять всю ночь спала как зарезанная. Уверена, что старуха не коснулась того, что я пила и ела. – Милка посмотрела на меня настороженно.
– Лесной воздух… Отсюда и сон крепкий.
– Надо что-то с сортиром сделать – войти противно. Тысячу годов без ухода, – сказала она, сорвав травинку и сунув ее в рот.
– Разберемся, – пообещал я.
– Так тебе и не показала медную штуковину – какой-то восточный бог… Может, Будда. Иду, смотрю – в траве статуэтка.
– Будда? – удивился я. Не тот ли, что я видел вместе с грибами, когда старуха дала мне по рукам палкой?
– Потом покажу, напомни, если забуду… Старухины бумаги из сундука вытащила и упаковала в старую простыню.
– Ты ведь бумагами из сундука печь растапливала? Много сожгла?
– Тетрадок пять-шесть… Но то детские тетрадки, школьные. По математике… Нет, ты все же скажи: почему я так крепко сплю? Только ли свежий воздух?
– Думаешь, влияние бабы Ани? – Я пожал плечами и присел на завалинку.