Катриона счастливо улыбнулась, глаза ее подернулись туманной дымкой.
– Смотри, не забудь о моем целомудрии, – напомнила она.
– Не волнуйся, не забуду, хотя это будет очень трудно.
– Дело вовсе не в моем целомудрии и невинности, – сказала девушка извиняющимся тоном. – Просто я не хочу забеременеть. Невинность обычно гораздо больше заботит мужчин. Мой брат, Санти, обручен с Анной Фурилло. Он пришел в негодование, когда отец предположил, что он лишил свою невесту невинности. Скажи мне, почему для мужчины так важно жениться на девственнице? – она лениво зевнула.
– Будь я проклят, если знаю, – ответил Питер со сдавленным смешком.
– Что тут смешного?
– Слишком уж необычное время ты выбрала для философских бесед.
– Я этого так и не пойму, если ты не объяснишь. Почему мужчины такие?
– Мне кажется, каждому мужчине хочется быть первым у любимой женщины и, может быть единственным, я так полагаю. А вообще я над этим не задумывался.
Катриона попыталась сесть, но он снова уложил ее.
– Если честно, я никогда не имел дело с девственницей, – признался он.
– Но у тебя наверняка были любовницы!
– М-м-да, и не одна.
– Не сомневаюсь. Иначе ты не был бы таким замечательным учителем.
– Благодарю, вас, синьорина, – с напускной серьезностью ответил он.
– Ну, а теперь мы можем продолжить урок.
Питер лег на бок и повернул Катриону к себе.
– Придется на несколько недель прервать обучение, – прошептал он девушке на ухо. – Мне нужно уехать по неотложному делу. Уже завтра. Поэтому я и пришел к вам домой сегодня вечером. Мне совсем не хотелось, чтобы ты решила, что я забыл о своем обещании поцеловать тебя.
– Ну, если ты уезжаешь, нельзя терять времени даром. Давай наслаждаться, пока оно у нас еще есть, – в голосе Катрионы звучала нежность.
– Давай, – ответил Фитэйн, расстегивая ворот ее платья.
ГЛАВА 11
За неделю до свадьбы Санти до Катрионы дошли слухи, что лорд Фитэйн вернулся из Рима. Два вечера подряд она быстро проглатывала ужин и, бросив грязную посуду Бьянке, красиво причесывалась, облачалась в выходное канифасовое платье в цветочек, в котором посещала церковь, и ждала Питера в гостиной. Девушка казалась себе в эти моменты очень благопристойной и на редкость хорошенькой.
На третий день, устав от тщетного ожидания, она бегала босая по полю, пытаясь поймать отбившуюся от стада овцу, которая забрела в соседские угодья. Одета она была в старую, небрежно подвернутую черную юбку и тонкую холщовую блузку с розовыми ленточками, обтрепавшимися от долгой носки.
– У, дурища! – ворчала Катриона, возвращая беглянку в родное стадо.
Вдруг, словно кто-то толкнул ее, она обернулась и увидела перед собой Питера Карлэйла собственной персоной.
На нем были одеты простые коричневые штаны до колен, сшитые из грубой ткани, которые, похоже, он позаимствовал у одного из работников синьора Креспи. Пожелтевшая от старости рубашка с оторванными пуговицами открывала взору обнаженную грудь почти до самого пояса.
Девушка сурово посмотрела на лорда. Да, сегодня они были одеты одинаково непрезентабельно, но вместо того, чтобы почувствовать по этому поводу облегчение, Катриона пришла в ярость.
Ходить в потрепанной одежде было для нее делом привычным, но он… Он опустился до того, что вырядился, как простой крестьянин, и выставил напоказ свою волосатую грудь. Катриона сразу же заметила, что волосы на груди у Питера были не пшеничного цвета, а рыжего. Неожиданно для себя она почувствовала непреодолимое желание прижаться лицом к этим рыжим завиткам и забыть обо всем на свете.
«Будь он проклят! Проклят!»
– Добрый день Катриона.
– Добрый день, милорд, – процедила она сквозь зубы.
– Я вижу, ты снова не в духе, – сказал Питер, широко улыбаясь, будто она оказала ему самый сердечный прием. – Что стряслось на сей раз?
Гордость не позволяла Катрионе признаться, что у нее нет настроения по причине долгого ожидания своего возлюбленного: прошло уже два дня, как он вернулся из Рима, но удосужился ее навестить только сейчас. Девушка бросила на него презрительный взгляд и равнодушно ответила:
– Просто у меня плохое настроение, вот и все.
– Ты хочешь сказать, что плохое настроение – твое обычное состояние? – с любопытством спросил Питер. – Ты всегда бываешь такая угрюмая и ворчливая по утрам?
Чтобы не наговорить гадостей, Катриона стала мысленно считать до десяти, но не успела она дойти и до семи, как Питер добродушно улыбнулся, показывая два ряда белых зубов, и любезно поинтересовался:
– Не продолжить ли нам уроки с поцелуями?
– Прощайте, сэр, – сказала девушка, бросив на него испепеляющий взгляд, затем она демонстративно повернулась и пошла прочь.
Питера нисколько не обескуражило поведение Катрионы, он догнал ее и пошел рядом.
– Вижу, ты совсем не настроена заниматься любовью. Некоторые женщины, а иногда и мужчины, – многозначительно заметил он, – стесняются предаваться любовным утехам при свете солнца. Что до меня, то я не вижу ничего постыдного в отношениях между мужчиной и женщиной при свете дня.
– Ну, ну, – он схватил Катриону за руку, безошибочно угадав ее намерения.
И стал ее спокойно убеждать:
– Ты должна сдерживать свою склонность к насилию. Конечно, наши взгляды на многие вопросы расходятся, но это не повод для того, чтобы тузить друг друга. Ты никогда не думала, что все разногласия можно разрешить мирной беседой?
– Я обо всем подумала, – ответила Катриона, ускоряя шаг, – и решила, что больше вообще не стану с тобой разговаривать и тем более встречаться! Никогда!
– Ну и что? Ты станешь от этого счастливее? – спросил Питер. – А вот мне это совсем не нравится. В последние недели, когда мне особенно много нужно думать о делах, все мои мысли занимаешь только ты… – Неожиданно он схватил Катриону за руку и, прежде чем она успела что-либо ответить, закрыл ей рот страстным поцелуем.
Весь мир для Катрионы вдруг закружился в безумном водовороте – слова были уже ни к чему, остались только чувства. Девушка обвила руками молодого человека и прижалась к нему так сильно, будто хотела слиться с ним в одно целое. Их тела сплелись в страстном Порыве, а сердца бились в унисон. Не ослабляя объятий, Катриона приподняла испачканную грязью босую ногу и скользнула ею по одетой в светлый чулок ноге Питера.
Он страстно целовал ее шею. Стоя на одной ноге, она чувствовала его горячее дыхание. Катриона нежно провела пальцами по рыжим завиткам волос на груди молодого человека, а потом стала гладить его грудь, желая познать каждый дюйм его тела. Рука ее, как бы нечаянно, скользнула ниже…
Глухо застонав, Питер оттолкнул девушку.
– Перестань, Катриона.
– Почему?
– Ты, испорченная маленькая плутовка, ты прекрасно знаешь, почему…
– Понятия не имею.
– Лгунья!
– Трус!
– Ты считаешь трусостью то, что я еще тебя не соблазнил?
