Едва из автобуса начали выбираться бледные заложники, Али-бей вгляделся и почувствовал озноб, как бывало с ним только перед ответственной схваткой на помосте; хайль-баши полагал, что забыл прикосновение зябкой ладони предчувствия.
Хаким! Хаким аль-Шинби из мектеба «Звездный час»! Недотепа-историк, у которого вдруг оказалась фотография Сколопендры!
Он был в этом автобусе.
Вот хаким спускается по ступенькам, помогает выбраться миловидной девушке, следующей за ним, дрожащими руками достает сигареты, ломает спичку за спичкой... Круглолицый человечек с куцей бородкой подносит ему зажигалку. Оба явно знакомы. Перебрасываются десятком слов. Девушка еле сдерживается, чтоб не разрыдаться; а вот уже не сдерживается. Троица направляется к машине, на капоте которой мушериф-десятник записывает данные всех пассажиров для последующего снятия показаний; покорно становится в очередь, косясь на грузящихся в фургон гургасаров...
Совпадение? Мало ли зачем хакиму Рашиду приспичило сесть именно в этот автобус?!
Возле сверкающих мигалками машин материализуется дородный бородач, одетый с иголочки, и, размахивая дымящейся сигарой, проталкивается прямиком к круглолицему коротышке и хакиму. Следом за бородачом тенью движется детина с маловыразительной физиономией телохранителя. Еще бы: такое тело, и не хранить! Али-бей не верит своим глазам: Равиль ар-Рави, Большой Равиль, далеко не последний из шейхов «Аламута»... а ведь не придерешься – даже налоги, говорят, и те платит исправно!
– Господин хайль-баши, тут...
– Я занят! – рявкает Фаршедвард. – Не видишь – господин хайль-баши ест!
Испуганный мушериф исчезает быстрее принцессы Зейнаб, убегающей от людоеда-извращенца Вишапа-ибн-Вишапа. Скажи Тот-еще-Фарш, что он сейчас думает, и избавиться от подчиненного было бы гораздо труднее. Думать – не поле пахать; зато есть – дело святое. Когда начальство изволит кушать, его лучше не беспокоить.
Задерживать недавних заложников не было никакого повода. Бессмысленная, глупая идея. Хайль-баши просто сидел и наблюдал за тем, как круглолицый, хаким Рашид и его подруга садятся в «Чауш» Большого Равиля, «горный орел» что-то втолковывает своим спутникам, дверца захлопывается...
Что же это получается? Сколопендра неожиданно выигрывает в «Лотерее Двенадцати Домов» место в привилегированном мектебе, куда мечтают пристроить своих отпрысков обеспеченные родители чуть ли не со всей страны. Случайность? Допустим... Однако упрямая девчонка идти в мектеб наотрез отказывается, и тогда за ней являются, уговаривают, а потом пытаются увести силой. У хакима аль-Шинби, преподавателя именно этого мектеба, «случайно» обнаруживается фотография Сколопендры. Заснятой в момент... скажем так – вольных упражнений. Значит, они знают? Тогда кто – «они», и чего от них ждать?
Хороший вопрос; только хорошего ответа на него пока нет.
И тут на залитой кровью заложников и смертников сцене появляется Равиль ар-Рави собственной персоной. Каким краем завязан здесь шейх «Аламута»? Ну да, в мектебе у него учится дочка, никакой тайны в этом нет; но в его машину садится тот самый хаким, у которого обнаружилась фотография девчонки! Кстати, а кто такой куцебородый коротышка?
Фаршедвард на минуту перестал жевать и распорядился принести ему лист с данными заложников. Коротышка расписывался перед хакимом. Ага, вот! Кадаль Хануман, психоаналитик, доктор психологии... Очень интересно! Магистр истории и доктор психологии уезжают в одной машине с «горным орлом»! Просто союз пера и орала, в смысле глотки Большого... Стоп. «Не иначе, Большой Равиль прибрал к рукам какого-то святого! Обычному врачу это не под силу...»
Голова отказывалась работать. Денер-кебаб закончился, но мыслей от этого не прибавилось. Фаршедвард был зол и крайне недоволен собой. Что-то закипало прямо у него под носом – а он никак не мог сообразить, что именно!
Наконец хайль-баши соизволил высунуться из окошка патрульной машины и окликнул бродившего неподалеку Карена.
– Ты уволен! – без всяких предисловий объявил он растерянно заморгавшему «белому змею». – Сдай оружие.
– Как это, господин хайль... – Карен машинально повиновался, став расстегивать ремень наплечной кобуры.
– Очень просто, егерь. Уволен из полиции. Вернее, даже не принят. Ты теперь безработный. И знаешь, где тебе придется искать работу?
Скуластое лицо егеря отразило попеременно удивление, работу мысли и некоторое понимание. «Хороший парень. Только хороший парень – это еще не профессия», – вздохнул про себя Фаршедвард.
– Да на кой вы мне сдались, легавые!.. – лениво протянул несостоявшийся мушериф, бросая «Гюрзу» в окно машины хайль-баши. – Меня вон ждут не дождутся, руки-ноги целовать будут... в мектебе одном. «Звездный час», кажется?
– Ну и вали к шайтану, – в тон отозвался Тот-еще-Фарш. – Направление известно?
Еще раз посмотрев в ту сторону, где скрылся за поворотом черный «Чауш», Фаршедвард припомнил долетевшие до него слова Большого Равиля: «...скажешь, опять совпадение?! Не верю!»
В данном конкретном случае Фаршедвард Али-бей был полностью согласен с Равилем ар-Рави: он тоже не верил в случайные совпадения.
11. САМОУБИЙЦА
...Сегодня? Да, именно сегодня! Наконец! И мелкая дрожь нетерпеливого возбуждения волнами пробегает по моему немощному, изношенному, покрытому старческой коростой телу, как когда-то давно... очень давно.
Смерть! Любовница обреченных, мать безнадежных, избавление отчаявшихся, дорога в сияющий небесный чертог, в рай, чьи ворота так долго оставались закрытыми для меня. Готовьте ключи, смазывайте маслом петли, разучивайте торжественные гимны встречи!
