– Да так, крошка, в стрельбе практикуемся! – беззаботно машет рукой Большой Равиль, и вдруг тоже начинает смеяться.
Здесь ведь не нервы нужны – портовые тросы!..
– ...ты в порядке, Рашидик? Ладно, ладно, успокойся... нет, ты не прав: если оружию, которое на данной стадии прогресса уже получило имя «оружия массового уничтожения», все же удастся покончить с собой, то оно неизбежно потянет нас следом! По-другому не получится. И здесь мы подходим к девочке. Допустим, она – воплощение всего следующего года. Если ее... убить – мы убьем в ее лице весь будущий год! Года не будет! Может быть, Мирозданию зачем-то очень нужен этот несуществующий год? – за год может произойти многое... И не спрашивайте меня – что именно! Я не знаю. Не знаю я! Но то, что мы все собрались здесь, то, что с нами происходит – не случайность. Судьба говорит: девочка должна умереть. Маленькая странная девочка. Значит, кто-то из нас должен стать убийцей. Орудием Судьбы. Но эта маленькая странная девочка совсем недавно спасла мне жизнь. Я не герой, не богоборец, мне никогда не был понятен пафос трагедии, как жизнеутверждающее начало борьбы героя с судьбой...
Доктор Кадаль помолчал и твердо закончил:
– Это смешно и кощунственно, но только сейчас я начинаю понимать Иблиса. Не принимать – понимать. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы эта маленькая странная девочка осталась в живых.
18. ХАКИМ
В отдалении пылал небольшой костерок, возле которого сновали тени – нет, люди у костра не двигались, но игра пламенных языков создавала впечатление беспрерывной кутерьмы, суматохи, волнения...
И еще одно пламя вылизывало ночь в двадцати шагах от первого.
Второй костер.
«Устроились, – с удивившим его самого раздражением подумал Рашид, хмуро изучая игру теней. – Костры, луна... пикник. Каникулы, однако...»
Отголоски истерики еще бродили в хакиме, затихая с большой неохотой, и было противно думать о том, что он, аль-Шинби, стал похож на Улиткины Рожки – только на прошлые Улиткины Рожки, а не на того монументального надима, каким был Исфизар на кафедре.
Но, при любых обстоятельствах, оставаться в одной комнате с Кадалем и его криминальными приятелями Рашид не мог.
После всего, что случилось...
За спиной послышались шаги. Лейла... посетите меня в моем одиночестве... «Господи, – взмолился Рашид, чувствуя затылком робкое дыхание девушки, – Творец-с-сотней имен, клянусь чем угодно: выберемся отсюда, и первым же делом женюсь на ней! Ребенка родим... девочку. Господи, ведь все, по горло, под завязку – сколько ж можно?!»
Данный обет странным образом успокоил хакима, словно обещание зарегистрировать у сепахдар- факиха[36] брак с Лейлой могло каким-то образом помочь выбраться из западни.
– Хаким Рашид... пожалуйста, пойдемте к костру. Смотрите – вон Валих с близняшками...
Сунджан, увязавшаяся за своей взрослой подругой, просительно тронула Рашида за рукав.
– Пошли, а?
Это Лейла. Ну что ж, пошли... вы правы, девочки – все лучше, чем торчать на крыльце и есть себя поедом.
– А он им ка-ак даст! Раз – голова наземь, два – руку отрубил, два с половиной – насквозь проткнул! Они бежать, а он следом, и все рубит, рубит...
Все было ясно. Валих Али-бей увлеченно пересказывал близняшкам бар-Ханани последнюю серию бесконечной эпопеи Чэна-в-Перчатке.
– А тут сбоку подлетает Фальгрим и давай полосовать! Крутит «восьмерку» и ревет на всю степь: «Не воздам Творцу хулою!..» А двуручник его, эспадрон, так и свищет!
– Эспадон, – машинально поправил хаким, скосившись в сторону первого костра, где сидел хайль-баши в компании старухи, девчонки и новенького гуляма.
Нет, краденого меча отсюда видно не было.
«А вдруг сломала?» – Рашид поразился спокойствию, с которым он воспринял эту мысль.
– Что?
– Эспадон, говорю. Эспадрон – это сабля такая, а лоулезский двуручник – это эспадон. Без «р». И восьмерки им не крутят – тяжел больно. Придурки твой сериал снимали, парень. И знаешь, кто самый главный придурок?
– Кто, хаким Рашид?
– Вот-вот, именно хаким Рашид. В самую точку попал.
Шестиклассник Валих – худенький, жилистый мальчишка, совершенно не похожий на гиганта-дядю – озабоченно заморгал.
Молодому Али-бею было неясно, как воспринимать заявление хакима.
– Твой хаким принимал участие в съемках сериала «Чэн-в-Перчатке», – усмехнулась Лейла, глядя мимо покрасневшего аль-Шинби. – Можешь преисполниться гордости.
– Ну да? – не поверил мальчишка. – Кого ж вы там играли, хаким Рашид?
Под пристальным взглядом детских глаз Рашид почувствовал себя неудобно. Самое время заявить, что
