– Но-дачи?!
– Он самый... Ну что, Наставник, рассказывай...
И Наставник рассказал.
По словам Детского Учителя, дней за десять до того, как произошло первое убийство в Хаффе на открытом турнире, к нему явились гости.
Но-дачи явился, потом еще один Блистающий, очень похожий на Но-дачи, но совсем маленький, не больше самого Детского Учителя; и трое странных кинжалов с узким граненым клинком и длинными острыми усами выгнутой гарды, отчего сами кинжалы сильно напоминали трезубцы, снятые с древка.
(Вспомнил я турнир, кинжалы эти вспомнил, как они Но от меня да Чэна беспамятных уводили; голос их скрипучий вспомнил, Придатка нескладного, одного на троих – и не сказал я ничего, только кистью качнул Детскому Учителю семьи Абу-Салим: продолжай, мол...)
...Говорил, в основном, Но-дачи. Остальные молчали. Плохо как-то молчали. С вызовом. Короткий Блистающий сперва даже имени своего не назвал, а по виду его род определить не выходило. Кинжалы- трезубцы велели звать их Саями, а больше ничего не добавили.
Вот и звал их Учитель про себя: Сай Первый, Сай Второй и Сай Третий.
Только речь в первую очередь не о них.
Если верить Но-дачи – а он сперва произвел на Детского Учителя (как и на меня) весьма неплохое впечатление – так вот, Но-дачи будто бы был моим земляком, и нелегкая как-то занесла его в Кулхан.
Что он там искал – неизвестно, и Детский Учитель решил не заострять на этом внимания. Мало ли куда вздумается отправиться молодому Блистающему? – а Но-дачи был, похоже, лет на тридцать моложе меня. Почему на тридцать? Когда я уезжал из Мэйланя, муаровый узор на клинках был темным, но все вокруг поговаривали, что скоро в моду светлый войдет, «лянь памор» по-нашему. Мне при отъезде всего-навсего двадцать девять лет стукнуло, узор у Но светлый, чистый «лянь памор», а узор при рождении образуется. Сходится?
Ладно. В этом деле многое на веру придется брать. Возьмем, и дальше пойдем.
Короче, Но-дачи ухитрился пройти Кулхан. У Придатка его на воду то ли чутье, то ли везенье было – два раза на заброшенные колодцы натыкался, и еще раз на конного Придатка, застигнутого песчаной бурей. Фляга у покойника нашлась, небольшая, но на два дня пути хватило.
Коня у них в первую же неделю бешеный варан сожрал, так Придаток пешком шел, Но-дачи на плече нес и сушеную варанятину жевал в – отместку за коня, что ли...
Нес, нес и вынес. На свою голову.
...Убили его, Придатка этого. Пески насквозь прошел, гнилую воду по капле цедил, когда варанов не стало – змей на солнце вялил... и все для того, чтоб у первого же дерева, кривого да чахлого, прирезали его, как скотину.
Три копья ждали у этого дерева. Три легких копья неизвестного рода и три ножа. Ну, и три Придатка на низкорослых косматых лошадках.
Только молчали они, и копья эти, и ножи – молчали, сколько Но-дачи не кричал им издали. И еще дух от них шел... нехороший. Будто и не Блистающие они вовсе, а так – вещь.
Вещь неразумная. Мертвая.
Или почти мертвая.
Или даже и не жившая никогда.
Так что когда Придаток Но-дачи из последних сил добежал до ожидающих – один из всадников глянул на него искоса, наклонился, вынул безразличный нож и деловито перерезал горло покорителю Кулхана.
Как ветку срезал. Равнодушно так, спокойно, без злобы.
И вытер неживой клинок о шкуру лошади.
Знай Но-дачи заранее то, что он тогда лишь начал узнавать; умей он в тот миг то, чему нескоро обучился – не спешил бы он к всадникам. И так, неспешно, всех девятерых положил бы рядком у того же дерева. Три копья, три ножа, три Придатка.
В пыль.
(Вот в это я поверил сразу).
...Увезли его. Приторочили к седлу и увезли. И очень скоро выяснил Но-дачи, что вокруг него лежит Шулма, и живущие здесь Придатки зовут себя шулмусами; а еще узнал, что нет в Шулме Блистающих.
Оружие есть. Вещь неразумная, для убийства созданная.
А убивали в Шулме немало. Род на род, племя на племя, то набег, то распря. Так что работы железу хватало.
Брезжило что-то в местных клинках, словно фитиль мокрый свечной горел – вспыхнет, погаснет, снова вспыхнет, зашипит, затрещит и плюется во все стороны. Чадит, а не светит.
Вещь не вещь, тварь не тварь. Но и не Блистающие.
Дикие Лезвия. Совсем-совсем дикие.
Без легенд и сказок. Без красоты вымысла.
Как есть. По-настоящему.
...Не всех пришлых Придатков в Шулме резали. А тех, что из-за Кулхана явились – тех вообще берегли и, в отличие от других рабов, даже на тяжелые работы не ставили.
