убийством делегатов ООН, и начат снова просматривать вырезки, желая найти подтверждение своим подозрениям.
Николс не был детективом. Он не обладал даром скрупулезно анализировать действия подозреваемого, не умел под внешним лоском и напускной бравадой разглядеть, чем живет человек. Его академической специальностью был анализ международных политических движений и контроль за их деятельностью, а также за лидерами этих движений.
Топильцин был для него загадкой. Гитлер руководствовался идеей о превосходстве арийской расы. Охваченный религиозной страстью, Хомейни стремился вернуть Ближний Восток к мусульманским обычаям средних веков. Ленин мечтал о победе мирового коммунизма.
Но какова цель Топильцина?
Мексика для ацтеков? Возврат к прошлому? Ни одно современное общество не сможет жить по таким архаичным законам. Мексике не подходили донкихотские фантазии. Топильцина должна подталкивать другая движущая сила. Николс строил догадки на пустом месте. Топильцин ему представлялся всего лишь карикатурой, злодеем из мультфильма.
В кабинет вошла секретарша и положила на стол еще одну папку:
— Это отчет ЦРУ, который вы просили. И еще вам звонок по третьей линии.
— Кто там?
— Джеймс Герхарт, — ответила она.
— Служба безопасности? — удивился Николс — Он сказал, что ему нужно?
— Только то, что вопрос очень срочный.
Николс взял трубку:
— Дейл Николс слушает.
— Это Джим Герхарт, сэр, специальный агент…
— Да, я знаю, — перебил Николс. — В чем дело?
— Думаю, вам надо срочно приехать в патологоанатомическую лабораторию университета Джорджа Вашингтона.
— В университетский госпиталь?
— Да, сэр.
— Какого черта я там забыл?
— Боюсь, я не могу объяснить это по телефону.
— Я очень занят, мистер Герхарт, так что вам придется высказаться более определенно.
Последовала короткая пауза.
— Это касается вас и президента. Больше я ничего сказать не могу.
— Но намекните по крайней мере!
Последнюю фразу Герхарт вообще проигнорировал.
— Один из моих людей ожидает вас возле офиса. Он отвезет вас в лабораторию, а я здесь буду вас встречать.
— Послушайте, Герхарт, — раздраженно начал Николс, но в трубке раздались короткие гудки.
Изморось сменилась довольно сильным дождем, что отнюдь не улучшило настроения Николса, пока он шел по двору университетского госпиталя к лаборатории патологоанатома. К тому же он ненавидел больничные запахи.
Герхарт, как и обещал, ждал его в приемной. Мужчины знали друг друга в лицо и по имени, но им ни разу не приходилось разговаривать. Герхарт, увидев Николса, пошел ему на встречу, но первым не протянул руку высокому гостю.
— Спасибо, что нашли время прийти, — сказал он.
— Зачем вы меня вызвали? — высокомерно произнес Николс.
— Для опознания.
Николс почувствовал, как по спине побежала струйка холодного пота.
— Кто?
— Я бы хотел, чтобы именно вы мне это сказали.
— У меня слишком слабый желудок, чтобы смотреть на мертвые тела.
— Для того что вам предстоит увидеть, действительно придется взять себя в руки.
Николс пожал плечами:
— Хорошо. Давайте быстрее покончим с этим.
Герхарт открыл перед Николсом дверь и провел его по длинному коридору в комнату, стены и пол которой были выложены белой плиткой. Пол был сделан немного наклонным, со стоком в центре. Рядом находился стол из нержавеющей стали. Белая клеенка прикрывала некий продолговатый объект, возвышавшийся не больше чем на дюйм над поверхностью стола.
Николс непонимающе взглянул на Герхарта:
— Ну и что я должен опознать?
Не говоря ни слова, Герхарт сдернул со стола клеенку и отбросил ее в сторону. Она упала на пол бесформенным комком.
Николс непонимающе уставился на то, что лежало на столе. В первый момент он подумал, что видит бумажный контур человеческой фигуры. Когда же он понял, что находится перед ним, то едва успел наклониться к стоку, и его вывернуло наизнанку.
Герхарт поспешно вышел из комнаты и тут же вернулся со складным стулом и полотенцем.
Он усадил Николса на стул, протянул ему полотенце и участливо сказал:
— Возьмите это.
Почти две минуты Николс сидел, прижав полотенце к лицу и содрогаясь, от позывов к рвоте. В конце концов он пришел в себя, поднял глаза на Герхарта и потрясенно пробормотал:
— Боже милостивый, это же…
— Кожа, — закончил фразу Герхарт. — Содранная человеческая кожа.
Николс заставил себя посмотреть на то, что лежало на столе.
Это напоминало лопнувший воздушный шарик, — пожалуй, именно такое сравнение было наиболее точным. Вероятно, сначала был сделан разрез от затылка до щиколоток, а потом кожу содрали, как шкуру с животного. На груди был еще один длинный вертикальный надрез, который потом довольно неаккуратно зашили. Глаз не было, но вся кожа была в сохранности, даже на руках и на ногах.
— Не могли бы вы мне сказать, — мягко начал Герхарт, — кто, по-вашему, это может быть?
Николс сделал над собой усилие и внимательно посмотрел на то, что лежало на столе, но изуродованные черты лица ничего ему не говорили. Только волосы казались смутно знакомыми. Да, он не ошибся.
— Гай Ривас, — едва слышно прошептал он.
Герхарт ничего не сказал. Взяв Николса за руку, он вывел его в другую комнату, где была удобная мебель и пыхтела кофеварка. Он налил чашку кофе и протянул ее Николсу:
— Выпейте это, я вернусь через минуту.
Николс двигался как зомби, не в силах забыть кошмарное зрелище. Он попытался представить себе ужасную смерть Риваса, но благоразумно решил этого не делать.
Герхарт вернулся, держа в руке зловещую коробку.
— Это было доставлено с почтой. Кожа была аккуратно свернута и уложена. Сначала я решил, что все это дело рук маньяка, но, тщательно осмотрев посылку, обнаружил миниатюрный магнитофон, спрятанный под подкладкой.
— Вы прослушали запись?
— Да, но с тем же успехом мог этого не делать. Похоже на беседу между двумя мужчинами на совершенно незнакомом языке, — возможно, использовался какой-то код.
— Как вы проследили связь Риваса со мной?
— В кожу было завернуто удостоверение Риваса, из которого явствовало, что он правительственный чиновник. Кто бы ни убил его, негодяй хотел быть уверен, что мы установим его личность. Я отправился в офис Риваса и побеседовал с его секретаршей. Мне удалось узнать, что за два часа до отъезда в аэропорт
