– М-м-м? – Хозяин недоуменно поднял бровь.
Мистер Клеменс, обследовав ветхий пистолет, сунул его в карман куртки.
– Вскоре Юг пал, – закончил мистер Клеменс.
Прежде чем приступить к описанию следующих ужасных дней, должна заметить, что шутки журналиста иногда бывали удачными. Одним из примеров была книга отзывов в гостинице. Записи в ней в основном относились к извержениям, и среди них были как поэтические, так и чрезвычайно грубые – последние исходили, как правило, от англичан. Американцы были более романтичны, например: «9 июня 1865 г. Спустился в кратер и нанес визит госпоже Пеле. Обнаружил огненное озеро, бушующее как море. Зрелище пугающее, но чрезвычайно величественное». Или это: «4 августа 1865 г. Профессор Уильям Т. Бригем и мистер Чарльз Уолкотт Бруггс спустились в кратер и провели ночь в десяти футах от кипящей бездны. Самое необычное зрелище в жизни, едва не ставшее последним, так как утром упомянутые джентльмены едва успели убежать от большого облака серного газа».
Я переписала в дневник запись, сделанную мистером Клеменсом:
«“Дом у вулкана”, 15 июня 1866 г.
Я прибыл сюда, как все предыдущие, тем же путем. Я знал, что всех нас хранит Провидение, и не испытывал страха. К тому же нам повезло с погодой: мы заключили с ней сделку на половинных условиях.
Моими спутниками были преподобный Хеймарк и мисс Стюарт из Огайо… но такие откровения не вполне уместны в книге, посвященной извержениям, так что вернемся к нашей теме.
В кратере мы намеревались провести всю ночь, но бутылка с нашими припасами разбилась, и мы вынуждены были вернуться. Стоя у озера, мы увидели кучу грязи размером с кусочек мела, и я сразу понял, что должно случиться что-то необычное. Куча тряслась-тряслась, а потом вдруг упала в озеро.
О боже! Это было ужасно.
Мало кому выпадает на долю подобное приключение.
Чтобы успокоить нервы, мы немного выпили, и тут показалось облако серного газа. Мы тут же бросились наутек, следуя моде, принятой среди туристов. Вернувшись к озеру, мы выпили еще немного, созерцая величественное проявление власти высших сил, но тут наш достопочтенный духовный спутник провалился в геенну огненную, о которой так часто говорил в проповедях. Расстроенный этим обстоятельством, он второпях разбил нашу бутылку с ужином. Вызволив нашего Вергилия из недр земли и отругав его за столь небрежное отношение к провизии, мы с мисс Стюарт из Огайо решили прекратить восторги и вернуться».
Преподобный Хеймарк громко смеялся над этим описанием, но я нашла в нем только несерьезность, присущую мистеру Клеменсу в самые опасные минуты.
Никто из туземцев не согласился нас сопровождать, хотя мистер Клеменс предлагал им щедрую плату. В конце концов мы нагрузили своих лошадей трехдневным запасом провизии, взяли не слишком надежную карту, выданную нам хозяином, и тронулись в путь.
Спуск с вулкана прошел без приключений, если не считать таковыми встречающиеся по пути потоки лавы и висящие над нами, как ядовитые облака, столбы сернистых газов. Справа от нас поднималась на высоту четырнадцати тысяч футов вершина Мауна-Лоа, превышавшая Килауэа на четыре тысячи футов. Огня над ней не было, но облако дыма вырывалось из кратера и тянулось в нашу сторону, как дурное знамение.
Пейзаж здесь был скучен – бесконечные лавовые поля сменялись голыми базальтовыми плато и каменными столбами, напоминая то ли Дантов ад, то ли промышленный Питтсбург. Тропа, которую гавайцы называют Айнапо, уходила на юго-восток между Мауна-Лоа и прибрежными скалами. За несколько часов из растительности нам попадались только колючие деревья охиа и пышные кустарники амау, которые, по словам преподобного Хеймарка, посадили на лавовых полях всего год назад.
Эта тропа была избита меньше, чем дорога из Хило до Килауэа, и мы успели проехать двадцать миль до поступления темноты. Я должна описать закат: мы проехали достаточно далеко на запад, чтобы видеть вдали берег Большого острова. С высоты двух тысяч футов над уровнем моря нашим глазам открывался вид на бескрайнее пространство океана на юге и западе. На востоке горизонт заслоняли гигантские конусы вулканов, а над нами нависало чистое небо, с каждой минутой становившееся все темнее.
Мы прервали разбивку лагеря, чтобы полюбоваться идеальным солнечным кругом, остановившимся у самого края горизонта словно затем, чтобы попрощаться с нами. Наконец оно скрылось за узкой полоской облаков, на которые я смотрела в романтическом настроении, пока мистер Клеменс с его штурманским опытом не сказал:
– Если ветер не переменится, эти облака могут к утру прибавить нам хлопот.
Мы перекусили сушеным мясом и, как могли, улеглись среди поля аха, подложив под голову седла, снятые с лошадей, которые паслись неподалеку, привязанные к дереву лаухала. Глядя на россыпи звезд над головой, я слушала, как мужчины договариваются о порядке дежурства. Преподобный Хеймарк высказал опасения, что это может потревожить леди, на что мистер Клеменс, рассмеявшись, сказал:
– Думаю, эту леди вряд ли что-то в этом мире может испугать.
Честно говоря, я не знала, как мне отнестись к подобному комментарию.
Похоже, дежурить они все же не стали, так как за ночь я несколько раз просыпалась от храпа преподобного. Утром предсказание мистера Клеменса сбылось: нас разбудил мелкий дождь. Мы подогрели кофе на хилом огоньке, который разжег корреспондент, и наскоро собрали вещи для дальнейшего путешествия. Уже тогда я в первый раз пожалела, что отправилась в это путешествие. Лошади пустились вскачь, звонко цокая копытами по черной лаве, и мне снова, как по дороге из Хило, пришлось напрягать все силы, чтобы не отстать от своих спутников.
Тогда я еще не знала, сколь незначительными покажутся мне эти неудобства через несколько часов.
Весь день мы потратили на спуск с гор на южной границе Мауна-Лоа в направлении берега Коны. С высоты более тысячи футов мы могли разглядеть полоску яркой зелени вдоль берега моря за прибрежными скалами. Даже с такого расстояния мы видели, с какой яростью разбиваются об эти скалы океанские волны. На всем протяжении берега было лишь несколько бухт, куда могли причалить корабль или вельбот. В одной из этих бухт нашли свою смерть несчастные миссионеры. Возможно, место их гибели закрывали клубящиеся на западе облака.
– Я думал, здесь будет посуше, – сказал лаконично мистер Клеменс.
– Да, необычно для июня, – подтвердил преподобный Хеймарк из-под шляпы, с полей которой капала вода.
– И как это погода всегда бывает необычной не к месту? – пробормотал корреспондент.
Когда мы спустились ниже, тучи нависли вокруг нас, и солнце уже не показывалось до самого заката.
Добравшись до лесистой долины в полумиле от моря, мы спустились вниз, ведя коней в поводу.
– Это главная тропа, связывающая миссии в Коне и Кау, – сказал преподобный Хеймарк.
– Уже скоро? – спросила я, стараясь задать этот вопрос так, чтобы он не походил на нытье.
– Еще миль восемъ-десять. – Преподобный с трудом влез на своего коня. – Боюсь, что лошади устали и мы не достигнем миссии до рассвета.
– Может, это и к лучшему, – мрачно заметил мистер Клеменс, окончательно испортив мне настроение.
Мы не знали, что ждало нас впереди. Если жители деревни и в самом деле убили
