– Чего уж теперь выяснять, – опять послышался голос Видгара. – Мне думается, что попали мы туда, куда и хотели. Надо выходить наружу.
– А ведьмы, про которых говорил почтенный Локи? – срывающимся голосом напомнила Сигню. – Если они нас ждут?
– Ждут не ждут, а выбираться надо. – Торир прошёл вперёд и нащупал поводья одной из лошадей. – Давайте все за мной. Там видно будет, что и как.
«Мы в другом мире. Мы ушли из Мидгарда и оказались в другом мире», – вертелось в голове отца Целестина, когда он шёл на подгибающихся ногах к едва серевшему впереди выходу из ущелья. Монах ощущал некие неуловимые изменения, произошедшие после бегства от Духа Лесов, но какие – сказать точно не мог. Не то воздух тут более свеж и душист, не то само тело человека словно утратило часть своего веса. Ну что ж, увидим, каков этот Мир Между Мирами.
В Междумирье тоже была ночь. Но если там, позади, стояло ненастье и лишь благодаря Гёндуль и её валькириям часть небес не заполняли облака, то здесь над землёй простёрся тёмно-синий купол неба, усыпанный звёздной пылью. Первое, что бросалось в глаза, были тысячи ярких, как фонари, звёзд. Такие монах видел раньше, только когда шёл через африканские степи на север, к Александрии. Он несказанно поразился тому, что все созвездия ему знакомы и никаких изменений в их расположении не произошло. На западе же ледяным пятнышком блистала Звезда Сил, указывая дорогу туда, где сейчас любовались ночным небосводом конунг Вадхейма Торир и его сотоварищи.
Отец Целестин вдруг подумал, что вовсе это и не другой мир, а тот же, и вот сейчас из-за скалы на отряд снова нападут Вендихо и его духи. Но, обведя взглядом окружающую местность, он понял, что ошибается.
Растущая луна не давала много света, её лучи лишь слегка серебрили верхушки деревьев, но понять, что всё вокруг изменилось, было нетрудно. Исчезла ровная округлая долина, не возвышались крутые холмы, окружавшие Врата Меж Мирами в Мидгарде. Здесь две скалы поднимались из старого, разрушенного ветром и водой уступа, на кромке которого и стояли сейчас люди. Внизу раскинулось безбрежное лесное море, уходившее далеко на запад, туда, где в туманной дали чуть серебрились вершины гор, протянувшихся с севера на юг единой чёрной полосой.
– Интересно, что это? – Видгар заметил далёкие вспышки, напоминающие зарево пожаров. Свет едва мерцал за лесами, то появляясь, то исчезая.
– Не представляю, – пожал плечами Торир. – Может быть, это те самые Огненные Болота, про которые рассказывал Лофт? Не зря же их так назвали.
– Вниз надо спускаться, – как бы невзначай проронил Гуннар. – Зачем здесь торчать?
Рассудил он совершенно правильно. Край уступа освещался луной, и отряд был тут как на ладони. Если рядом подстерегала засада или сидели наблюдатели, то у них была прекрасная возможность следить за всеми действиями вадхеймцев. Торир подошёл к самому обрыву и взглянул вниз, пытаясь отыскать тропу.
– Слева не так круто, – наконец сказал он и осторожно пошёл туда, где склон полого опускался к лесу. – Видгар, Гуннар, на всякий случай держите самострелы наготове.
Почва осыпалась под ногами, копыта лошадей раскалывали мелкие камешки. Спуск оказался куда труднее, чем полагал конунг. Вполголоса чертыхаясь и стараясь сдерживать коней, люди скользили вниз, иногда спотыкаясь и падая. Только Синир, чья шерсть под лунным светом приобрела серебряно-голубую окраску, резво скакал с камня на камень, иногда вытягивая шею и принюхиваясь. Отец Целестин проклял всё, пока спускался. Разодранное сзади одеяние путалось в ногах, и кончилось это тем, что монах наступил на его край, упал и остаток пути проделал на собственном заду. Тяжелее всех пришлось Ториру – он вёл сразу двух лошадок, свою и Лофта, и молил богов только об одном – лишь бы кони не сломали ноги.
Внизу пришлось продираться сквозь участок, заросший похожим на терновник кустарником, чьи ветви сплелись настолько густо, что конунгу пришлось снова взяться за меч, освобождая дорогу. Отлепляя от себя колючки, отец Целестин с огорчением подумал, что если к утру на нём останется хоть клочок одежды, то он прочно уверует в любые чудеса. Хорошо, что в мешке запасная ряса лежит.
У края леса деревья росли негусто, и Торир решил сделать остановку. Передохнуть хотелось всем – позади был долгий путь через владения Вендихо и переход (а скорее, бегство) через границу двух миров. События минувших суток утомили и конунга, и его спутников. Кроме того, вокруг не происходило ничего подозрительного. В лесу ухали совы, где-то далеко пару раз прокричала выпь, шумели под порывами ветра кроны деревьев. До рассвета оставались ещё долгие часы, если, как рассудил отец Целестин, движение светил в этом мире такое же, как и в Мидгарде. Костёр разводить не решились, помня предостережения Локи, и, поев холодной рыбы из старых запасов, устроились на отдых. Первым сторожить вызвался Видгар.
– Всё равно спать не хочу. Луна зайдёт, разбужу Гуннара, – сказал он конунгу. – И вижу я в темноте хорошо.
– Чуть что – буди, – прокряхтел Торир, усаживаясь возле ствола старой берёзы. Обнажённый меч он положил справа, сразу под рукой. Схватить его можно было моментально. Сигню и Гуннар легли рядом с ним и сразу заснули. Отец Целестин вынул из мешка плащ, ощупал его и пришёл к неутешительному выводу: накидка с прошлого дождя так и не высохла. Спрятавшись за дерево, монах стащил с себя изодранную рясу. Расстроенно цокая языком, осмотрел повреждения и понял, что работы у Сигню-Марии прибавится. Одежда приобрела настолько непотребный вид, что носить её дальше было бы просто неприлично. Найдя в мешке запасную, крашенную луковым отваром в коричневый цвет рясу с большим капюшоном, отец Целестин оделся, поправил крест на груди и, выбрав местечко недалеко от деревца, к которому привязали лошадей, разлёгся на травке, засунув мешок под голову. В лесу хрустнула ветка.
– Ты ничего не слышал? – вполголоса спросил подошедший Видгар. Монах приподнялся на локте.
– Если бы на нас хотели напасть, то уже давно напали бы, – громким шёпотом ответил он. – Ты-то сам ничего не ощущаешь?
Видгар повертел в руках самострел.
– Даже и не знаю. Здесь всё не так, как у нас, – и, помявшись, добавил: – Как ты думаешь, что случилось с Локи? Сможет он нас догнать?
– Откуда мне знать? – Перед мысленным взором монаха ещё раз мелькнуло пламенное облако, в которое превратился Локи, когда Вендихо ударил его. – Будем надеяться, что с ним всё хорошо. Он же говорил, что духа нельзя убить.
Отец Целестин широко зевнул и заёрзал, устраиваясь поудобнее. Разговаривать в столь глухой час у него не было ни малейшего желания. Видгар, поняв это, отошёл, позванивая колечками кольчуги, и стал медленно расхаживать между спящими, оборачиваясь на любой доносящийся из ночи звук. Монах из-под полуприкрытых век ещё раз обозрел возвышающийся над стоянкой обрыв, две уходящие в звёздную высь остроконечные скалы над его склоном и закрыл глаза. От усталости он даже забыл сотворить вечернюю молитву.
Переполох поднялся, когда луна спустилась к самому горизонту и лес погрузился в полнейшую предутреннюю темноту. Сквозь сон отец Целестин расслышал, как два раза щёлкнул самострел Видгара, а раздавшийся вслед звериный рёв, пришедший откуда-то сверху, поднял на ноги весь маленький лагерь. Торир и Гуннар, схватив оружие, приготовились было к обороне, встав спина к спине, Сигню юркнула за берёзу и тоже выхватила свой коротенький меч. Врага, однако, нигде не было видно.
– Сюда! – крикнул Видгар, натягивая тетиву и вкладывая на ложе самострела новую стрелу. – Гуннар, доставай лук!
С коротким визгом стрела умчалась в сторону вершины обрыва, и снова раздалось утробное рычание, сменившееся поскуливанием, словно Видгар подстрелил огромную собаку. Германец схватил лук и, на ходу вытаскивая стрелы из тула, подбежал к Видгару.
– Я ничего не вижу! В кого целить?
– Видишь тень наверху? Бей!
Гуннар не успел поднять лук, как с края обрыва соскользнул чёрный силуэт, и даже отец Целестин, у которого с возрастом зрение начало портиться, увидел, что некое животное, размером самое меньшее с телёнка, раскинуло кожистые крылья и, несколько раз взмахнув ими, пронеслось над головами людей. И ещё ему показалось, что на спине зверя сидит человек.
