– Ещё чего! – сразу воспротивился отец Целестин, отбирая нож. Вслед за ним за бессмысленное создание вступились и Видгар с Сигню. Тогда Гуннар попросил принести верёвку и, обвязав своего пленника за шею, прикрутил второй конец шнура к дереву. Существо отбежало подальше от людей, насколько позволяла привязь, и спряталось в траве, почти слившись с ней. Только глазищи сверкали, отражая свет костра. Синир, поборов робость, подошёл к твари, обнюхал её и сразу же получил затрещину в ответ на подобную наглость. Некоторое время они шипели друг на друга, как две змеи, а затем кот, решив не связываться с эдаким чучелом, гордо развернулся и направился к Сигню.
– Наверное, есть хочет, – задумчиво сказала она. – Отец Целестин, как ты думаешь, я могу дать ему рыбу?
– Живёт он, скорее всего, в воде, значит, я полагаю, рыбу ест. Только смотри, чтобы он тебя не укусил...
Сигню положила вяленую рыбину в пределах досягаемости существа, но оно не обратило на неё никакого внимания, продолжая меланхолично покачиваться вперёд-назад. Только когда Сигню отошла в сторону, пленник осторожно подобрался к еде, обнюхал, схватил в руку и сразу утащил в траву. Чуть погодя донёсся возмущённый крик, и Торир едва увернулся от брошенной рыбьей тушки.
– Не нравится, – вздохнула Сигню.
– Тогда пусть голодный сидит, – заявил Торир. – А кидаться было вовсе не обязательно. Неужто придётся эту жабу с собой тащить?
– Увидим, – сказал отец Целестин и подозвал Сигню, чтобы она помогла ему привести себя в порядок. Пусть и в ином мире, но бенедиктинский монах обязан выглядеть всегда пристойно, не роняя непотребным видом чести ордена. Вынув малюсенький острейший ножик, отец Целестин вручил его Сигню и терпеливо сидел, читая молитвы, пока она выбривала ему тонзуру и скребла щёки и подбородок.
Когда стемнело, Торир вбил вокруг костра четыре рогатины, повесив на положенные на них ветки запасные плащи – чтобы кто недобрый огонь не углядел.
На сей раз сторожить первую половину ночи вызвался Гуннар.
– Хорошо привязал? – Торир кивнул в сторону, где сидела пойманная тварь. – Не сбежит за ночь?
– Такие узлы разве что бог из Асгарда развязать может! – хвастливо сказал германец. – Я с этого урода глаз не спущу!
После восхода луны Гуннар разбудил Видгара и сам улёгся спать, а под утро на стражу встал конунг. Отца Целестина и Сигню решили не трогать. От реки уже начал подниматься туман, в траве гасли огоньки светляков, когда Торир, одолев желание заснуть, взял топор и, срубив несколько веток посуше, бросил их в костёр. Где-то далеко в лесу переливались соловьиные трели, иногда подавал голос филин, а пару раз над стоянкой пронеслись тени летучих мышей. На самом рассвете Синир вылез из-под плаща, которым укрывалась Сигню, и пружинистой походкой подошёл к конунгу.
– Не спится? – спросил Торир кота, но тот, не обратив на человека никакого внимания, задрал голову к небу и мяукнул. Торир посмотрел вверх... да так и остался сидеть, приоткрыв рот, пусть и видел один раз такое чудо.
Трепыхая маленькими крылышками, к костру спускался тёмно-рыжий конь – небольшой и кривоногий. Аккуратно приземлившись на все четыре копыта, он искоса посмотрел на ошарашенного конунга, чуть топнул передней ногой и стал быстро менять облик.
– Приветствую! – хриплым шёпотом сказал Локи, когда превращение закончилось. Бог поднялся с четверенек на ноги и отряхнулся. – Не ждал?
– Ты откуда свалился, Лофт? – Торир потёр глаза, будто удостоверяясь в истинности появления Локи.
– Не свалился, а прилетел, – поправил тот. – Еле отыскал вас. Через Врата удалось пройти только сегодня ночью. Вот что, сейчас давай ложись. Все вопросы утром. Я сам посторожу.
Торир хотел было воспротивиться приказу Локи, но бог замахал руками и без лишних разговоров отправил конунга спать. А сам, стащив на землю один из закрывавших костёр плащей, устроился на нём, вцепившись в остатки зайчатины, как изголодавшийся волк.
Отец Целестин, первым проснувшийся от несносного комариного писка над ухом, спросонья не разобрал что к чему и, решив, что в лагерь пробрался чужой, огласил утренний лес истошным визгом, заставившим остальных вскочить, хватаясь за оружие. Гуннар, тоже не признавший Локи, выхватил метательный нож, и, будь Лофт обычным человеком, рукоятка тяжёлого клинка торчала бы из его груди. Невидимым глазу движением руки Локи перехватил нож прямо в воздухе, бросил на землю и выразительно покрутил пальцем у виска.
– Ополоумели совсем? Мало мне Вендихо с его прихвостнями, так и вы туда же? Никакой благодарности у вас, смертных...
Торир бросил испепеляющий взгляд на понурившегося монаха.
– Ты бы смотрел вначале, а потом орал!..
Уже за завтраком Локи описал свои приключения возле Врат Меж Мирами. Вендихо оказался крепким орешком – силой Дух Лесов не уступал богам Асгарда, и Локи смог противостоять только духам из его свиты, отгоняя их подальше от щели между скалами. Духи те вполне могли обездвижить людей, но Лофт, по его словам, не подпускал их к Вратам, пока Торир со товарищи не ушли в Междумирье.
– А Вендихо? – спросил отец Целестин, картинни прикладывая ладони к сердцу. – Он же мог схватить нас!
– Он не любит сбрасывать или менять свой облик, – пояснил Локи. – А в той телесной форме, которую он постоянно носит, в расселину ему не пролезть – большой больно. Я подумал, что у вас хватит ума отойти подальше от входа в щель. Пока я духов поменьше гонял, время было упущено, и пришлось ждать ещё сутки, чтобы войти во Врата. Потом, считай, полная ночь, чтобы вас найти... Ну теперь рассказывайте, что с вами приключилось.
Перебивая и дополняя друг друга, Торир с отцом Целестином поведали о бегстве из Мидгарда и убийстве Ночной Всадницы в первую же ночь.
– Скверно, – сказал Локи, выслушав. – Не может быть, чтобы ведьма в одиночку сторожила. Наверно, ещё кто-нибудь у Врат сидел, да вы не приметили.
– Вчера соглядатая поймали! – вмешался Гуннар, быстро притащив к костру маленького уродца, выглядевшего совершенно несчастным.
– Этого, что ли? – удивлённо подняв брови, переспросил Локи и громко рассмеялся. Хохотал он долго, до слёз.
– Батюшки, да это же... – Речь прервали судорожные всхлипывания. – Да он же мухи не обидит, а вы... ха-ха... а вы беднягу за слугу Чёрного Дракона приняли! Ну, ребята, вы даёте!
Успокоившись, Локи забрал у Гуннара жалкое создание, освободив от верёвок. Существо сразу прижалось к нему, жалобно попискивая.
– Это речной тролль, – объяснил Локи. – Выродившаяся порода троллей. Мирные и безобидные создания, не приносящие никому зла. Тут неподалёку, наверное, его деревня.
Локи погладил тролля по голове и сам что-то зачирикал на его языке. Тролль ответил длинной и, судя по тону, возмущённой речью.
– Он говорит, что вчера отправился на охоту, а вот он, – Лофт ткнул пальцем в наглого Гуннара, – напал без всякого повода, связал, а потом едва не заставил есть какую-то отраву, пахнущую рыбой.
– Какую отраву?! – вскипел Гуннар. – И при чём тут я? Сигню просто хотела накормить это... этого... ну тролля, в общем, вяленой рыбой, и всё!
– Они не знают такой пищи, – сказал Локи. – Всё едят сырым. А вот нам следует сегодня навестить его деревню. Речные тролли очень наблюдательны и видят многое. Собирайтесь. – И он снова завёл разговор с существом, раздирая уши людей немелодичным писком и поскрипываниями.
Судя по словам Локи, тролль согласился показать отряду дорогу к селению, располагавшемуся выше по течению. Когда все забрались в сёдла, бог усадил уродца к себе на лошадь и, обернувшись, сказал:
– Вдоль берега надо идти, до запруды. Не думаю, что это очень далеко.
По пути Локи рассказывал любопытному монаху о житье-бытье речных троллей. В Междумирье этот народец жил практически везде, где протекали реки. Селились тролли отдельными деревнями, в каждой обитал один род под управлением вождя. Жизнь их была проста – речные тролли строили, подобно бобрам,
