— Егорка, брось выдумывать, пойдём на улицу, — потянул его за рукав Арканя.
— Давай через окно, — сказал Егор. — А то пока идём по коридору да двери открываем — и перемена кончится.
На улице было очень хорошо. Синее небо, жёлтые листья, нежаркое солнце. Циклон, поднявшийся над Северным Ледовитым океаном, видимо, изменил свой путь. Лишь через несколько дней, обогнув Уральский хребет, он снова возьмет направление на посёлок Сосновый бор.
Но пока светило солнце. И был самый весёлый день — суббота.
Впереди — воскресенье!
— Мы с папой поедем за грибами, а ты что будешь делать? — спросила Катя на последнем уроке. Она так и не знала: сердиться ей на Егора или не сердиться, верить ему или не верить. А вдруг правда у него тайна? Рассердиться она всегда успеет. — Ты тоже с папой поедешь за грибами?
— У меня поважнее дела есть.
Подумаешь, не хочет говорить! Ну и не надо. А как только звонок прозвенел, он даже не взглянул на неё — схватил ранец и бежать.
А выбежал Егор из класса с необыкновенной скоростью потому, что увидел в окне Затейника. Тот шёл по тропочке, и неизвестно куда ушёл. Когда Егор выбежал — его уже нигде не было.
— Он тебе, наверное, привиделся, — сказал Арканя.
— Я ведь не спал!
— А можно и не спать, а что-нибудь привидится. Дед Семён говорил, что ему однажды привиделся кто-то с рогами, страшный-страшный.
— И что было?
— Ничего. Привиделся, а потом его не стало. Как и Затейника.
— Нет, Арканя, я его по-настоящему видел. Он ещё кепку снял и помахал кому-то.
Они постояли в нерешительности, а потом направились по домам. Целое воскресенье было в их распоряжении. Они решили глаз не спускать с Затейника.
Дома все были в сборе. Всё-таки хороший день суббота. Мама песни напевает, бабушка тесто заводит на пирожки, папа утюг чинит и тоже что-то под нос поёт, но совсем не то, что мама.
У Егора в субботу тоже много разных дел, но папа сказал:
— Идём баню топить!
— Ура! — закричал Егор: топить баню было интересно.
Банька у Тарантиных своя, за огородом, на берегу Камы. Маленькая, с одним окошечком. Зато на крыше — деревянный петух. Куда ветер дунет — туда он и поворачивается. Как в сказке. Это отец Егора смастерил. Он и в доме отдыха «Сосновый бор» всяких деревянных зверей наделал и в аллеях расставил. Жители всего посёлка ходили на них смотреть, а не только одни отдыхающие.
— Вечно этот Тарантин чего-нибудь придумает, — говорили про него.
На бане он придумал деревянного петуха. Его было видно с середины Камы, если ехать на речном трамвайчике или плыть на лодке.
Егорка с отцом взяли вёдра — два больших, одно маленькое — и пошли топить баню.
— Пап, ты с вашим затейником часто разговариваешь? — спросил Егор по дороге.
— А чего мне с ним разговаривать? У него своя работа, у меня — своя.
— И правильно, — сказал Егор. — Он опасный!
Отец рассмеялся:
— Костя Хохолков — опасный?
— А его разве Костя Хохолков зовут? — Егору показалось, что это уж очень простое имя для человека с секретом. Может, он нарочно попроще взял?
— Костя Хохолков, и никак иначе. Студент, — добавил отец.
— Студент? — удивился Егор. — А чего он тогда не учится, а затейником работает?
— Подрабатывает, наверное. Впрочем, я его не расспрашивал.
«Никакой он не студент, — подумал Егор. — Уж мыто с Арканей знаем». Ему очень хотелось рассказать отцу, кто на самом деле тот, который называет себя Костей Хохолковым. Но он прикусил язык. Так бабушка советует: «Прикуси язык, прежде чем сказать».
— Чем же он опасный? — спросил отец.
— Это тайна. К сожалению, я не могу тебе её открыть. Мы с Арканей поклялись.
— Раз поклялись — значит, молчи.
Егор огорчился, что отец расспрашивать не стал. Легко сказать: молчи. А если не молчится? Он снова прикусил язык.
Они подошли к реке. Кама была спокойной. Лишь иногда глубоко вздохнёт — и снова замрёт. Наверное, устала за день, наработалась, как бабушка Груня.
— А река старая? — спросил Егор.
Отец снял ботинки, закатал брюки.
— Река? — Он с наслаждением потянулся, огляделся вокруг, словно прикидывал, сколько реке лет. Ветер шевелил его рыжие кудри и бороду. Он был похож на первооткрывателя, который вступил на неизведанную землю. — Здесь, между прочим, море было, — сказал он.
— Море? — недоверчиво переспросил Егор. — Что-то мне бабушка ничего не говорила. Уж она-то знает.
— Хм!.. Бабушка! Тогда ещё и людей-то на земле не было.
— Не было людей? Ни одного человека в мире? А кто тогда жил?
— Динозавры! Они были огромные, с птичьими головами и ходили на задних ногах.
— А куда потом делись динозавры?
— Вымерли.
— Жили, жили и вымерли? — Егор не мог этого понять. — Почему?
— Точно никто не знает. Возможно, оледенение началось, а они к холоду непривычные были. Остались только родственники в живых — крокодилы, ящеры. Есть версия, что птицы от динозавров произошли!
Егор поднял голову. В небе кружились галки. Расправив крылья, они парили над посёлком Сосновый бор, не помня своего родства с динозаврами.
— А море куда делось? Испарилось, что ли?
— Наверное, испарилось.
— Значит, и река испарится? Она же меньше моря?
— Кто знает, может, и испарится. Жара, скажем, начнётся через миллион лет. А то наоборот — оледенение. Всё время что-нибудь да начинается.
— А что потом будет? — испугался Егор.
Отец не знал, что будет потом, через миллион лет, а баню надо было истопить, пока не стемнело. Он зачерпнул полные вёдра воды. Егор тоже зачерпнул своё ведёрко.
— Что потом? — спросил он.
— На то ответа пока нет, — сказал отец. — Жизнь-то у нас короткая. Не успеешь её понять, а она и кончается.
Они шли по тропинке. Вода плескалась из вёдер, шлёпалась в пыль — шлёп, шлёп, шлёп.
Отец, согнувшись, вошёл в баню. Вылил вёдра в котёл. Егору сгибаться не надо было. Отец перехватил у него ведёрко и тоже вылил туда же, в котёл. Он велел ему подложить в печку дрова, а сам снова пошёл по воду.
Егор открыл поленом горячую железную дверцу, и печка сразу выдохнула жар ему в лицо. Прищурившись, он смотрел на огонь. Разговор с отцом его расстроил. А вдруг они тоже вымрут, как динозавры? Начнётся оледенение… Кругом сплошная мерзлота. Все сидят, дрожат в валенках и шубах. Школа закрыта: батареи перемёрзли. Телевизор не работает. Уже целый год температура воздуха минус сорок, и ожидается дальнейшее понижение.
