Эши невольно перевела взгляд на место старой лекарки, где теперь хранились запасы трав и немудрёная лекарская утварь – мешочки с семенами и травами, склянки для мазей…
«Я верю, ты поняла бы меня… Но как мне тяжело, Евфания… Я одна, совсем одна…»
– Ты что не спишь, голубка?
Ласковый голос Озис заставил её горло болезненно сжаться. Слёзы были совсем близко. Эши молча кивнула и легла.
– Ты выглядишь совсем больной, – вздохнула женщина. – Не ходи сегодня за водой.
– Угу, – пробормотала в полусне Кассия. – Я сама схожу. Спи, а то завалишься где-нибудь.
– Хорошо, – выдавила Эши. – Как твои ноги, Озис?
– Хоть пляши, – улыбнулась женщина. – У тебя золотые руки, голубка.
Они замолчали, и скоро тишину кельи нарушало лишь мирное дыхание спящих женщин. Глаза Эши лихорадочно блестели.
«Пора. Если я не сделаю этого сейчас, то уже не сделаю никогда».
Женщины крепко спали.
Она бесшумно подошла к Озис. Из-за боязни обнаружить свой Дар, Эши не смела демонстрировать то, что собиралась сделать сейчас. Ей приходилось облегчать страдания, которые доставляли крестьянке распухшие ноги и больная спина, заговорами и мазями, но сейчас…
Едва дыша, она провела рукой вдоль тела Озис и почти сразу же почувствовала её боль. Эши яростно смяла, задавила и отшвырнула её прочь.
Она перевела дыхание.
«Теперь Кассия».
Молодая женщина крепко спала, положив голову на согнутый локоть и прикрыв щёку ладонью.
Эши стиснула пальцы. Стремясь вылечить её от бесплодия, она посягала на волю Небес, ибо дитя – это дар Неба, а оно больше не хочет давать Кассии детей.
Эши медленно провела рукой над её животом. Прохлада и пустота были ей ответом. Тело Кассии молчало, и девушка бессильно опустила руку.
Кассия страстно мечтала о ребёнке…
Эши вдруг вспомнила, как однажды потеряла сознание, когда помогала Евфании принимать роды. Не от страха, не от боли и криков, а от захлестнувшего её неудержимого желания матери видеть своё дитя. Каким внутренним жаром и любовью пылало тело женщины, каким бесконечно сильным и терпеливым было оно в борьбе за жизнь своего ребёнка.
Стиснув зубы, Эши вновь подняла обе руки над животом Кассии, стараясь вдохнуть в неё частицу этого жара, согреть холодную плоть внутри неё, сделать готовой к зарождению новой жизни.
Сначала тело Кассии молчало, оставаясь безучастным ко всем попыткам пробудить его, а затем… Эши ощутила тепло. Едва различимое, неуверенное, но тепло! Оно разгоралось, подобно угасшему было огню. Кассия откликнулась. Она больше не была бесплодной.
Эши встала и, оглянувшись на спящую подругу, выбралась из залитой лунным светом кельи.
…Он заметил её слишком поздно.
На этот раз Эши не стала заходить в клетку, а осталась по ту сторону решётки.
Дракон отступил в тень.
– Не надо, Ригэн… Будь кем хочешь. – Она опустила голову. – Я так устала…
– Эши, посмотри на меня, – тихо произнёс он. Она медленно обернулась.
Человек в клетке поднял с земли плащ, набросил его на плечи, а затем молча шагнул к решётке.
– Мне не выжить здесь в человеческом воплощении.
– Ты не должен ничего объяснять.
– Дракон не нуждается в одежде и пище, – продолжал Ригэн. – Он не чувствует холода, он способен выдержать то, что никогда не выдержит человек, он может заснуть тогда, когда не заснёт человек, или не спать вовсе… Даже время течёт для него иначе.
Она молча посмотрела ему в глаза и опустила голову.
– Я спешила. – Эши протянула большой свёрток. – Здесь еда и одежда. Я не знала, что тебе это не нужно…
Он молча взял свёрток и протиснулся сквозь прутья решётки.
– Чего я ещё не знаю, Ригэн?
– Ты не знаешь, что сделала невозможное. Не знаешь, какая сила заключена в тебе.
– Зачем мне эта сила, если… – Эши не договорила. – Скажи, она может вернуть тебе магию?
Ригэн медлил.
– Не молчи, пожалуйста.
– Древние возвращали себе силу, отнимая её у врагов.
– Но я сама хочу отдать её!
– Нет. Я могу искалечить тебя.
– Я уже искалечена, Ригэн, разве ты не видишь? – Она подняла глаза. – Ты знаешь, кто моя мать?
Лицо Ригэна было скрыто густой тенью. Он зябко повёл плечами.
– Я знаю совсем немного. Мы никогда не говорили об этом, но отец очень любил её…
– Она умерла?
– Возможно. Феррон прятал вас в северных городах.
– Зачем? Он стыдился нас? Ригэн покачал головой.
– Нет, это слишком по-людски. Драконы вольны в своих чувствах. Дело не в этом. Наступало страшное время. Зовущий призвал к себе алых и начал собирать свою армию.
– Ты знаешь, кто такие алые?
– Да. Это Рыцари Дракона. Люди, которые обучались магии, но не смогли пройти испытание. Их гордость уязвлена, честолюбие безмерно. К Зовущему пришли не все, но те, кто пришёл, получили что хотели. Их магия убивает.
Эши внимательно слушала.
– Зовущий помнил о Предсказании, – продолжал Ригэн. – Он ждал долго, и он дождался. Он почувствовал, что ребёнок родился, но чей это был ребёнок, он не знал. Феррон не мог рисковать. Вам с матерью грозила опасность. Он сделал то единственное, что мог сделать – спрятал вас. Для всех мы с братом должны были оставаться его единственными детьми.
– С братом?
– У меня есть брат. Я не знаю, жив ли он сейчас.
– А ваша мать?
– Она умерла до твоего рождения.
Тяжёлые капли медленно срывались с каменного карниза.
– Отправив Сигрид…
– Сигрид?
– Это имя твоей матери.
– А моё настоящее имя? Нет. – Она резко дёрнула плечом. – Я не хочу его знать…
– Отец отправил вас на север Паркса, а затем получал известия через верных людей. Несколько лет назад связь прервалась. Больше мы о вас ничего не слышали.
Эши не двигалась, она вдруг очень замёрзла.
Она хотела заплакать и не могла. Её мать вдруг обрела имя, она сама – прошлое. Но сейчас она что угодно отдала бы за то, чтобы ничего не знать об этом.
– Ты… помнишь меня ребёнком?
– Нет. Брат помнил, он старше меня. – Ригэн немного помолчал. – Когда отец понял, что беда совсем близко, он отправил и меня на север. Я искал вас три года, Эши. К тому времени, когда в Аткас вошли алые, я был уверен, что вас уже нет в живых. Иначе или я, или они давно бы
– Но кто этот Зовущий? – перебила она его. – Кто отдаёт приказы? Кто всё-таки твой отец Ригэн?
– Он и твой отец, Эши, – тихо сказал Ригэн. – Здесь, на Парксе, его назвали бы Лордом-Государем, а Зовущий был когда-то одним из Верховных магов. Однажды он нарушил Клятву Древних и стал Тем, Кто
