– Спасибо, капитан. – Джой был счастлив.
– Ну, удачи тебе. Сдай уж пилотаж. Я второй раз сюда не приеду даже под конвоем.
– Одного более чем достаточно, сэр.
Гардон еще раз пожал ему руку, уже на прощание, и направился к подъехавшему такси. Стоило Иву повернуть обратно, его тут же выловили знакомые и полузнакомые курсанты и забросали вопросами, на которые он отвечал односложно, либо очень кратко. В конце концов Джой избавился от шлейфа чужой славы и сбежал, сославшись на жесткое расписание тренировок.
По возвращении в коттедж Гардону предстояло испытание в виде визита лечащего врача – загорелого и ясноглазого доктора Чарльза Стивенса, – которое Рэд перенес скрепя сердце, молча выслушав лекцию о распорядке дня и «необходимости соблюдения предписаний для скорейшего восстановления функций организма». Врач ушел, пригрозив ежеут-ренними визитами, и Рэджинальд остался один. Космошкола вызвала целую волну приятных и не очень воспоминаний, самым ярким из которых был первый полет на учебной машине «Вест». Рэд не справился с управлением, и инструктор посадил его на автопилоте. Расстроенный и не до конца осознавший, что произошло, Рэд выскочил из люка на подъемник трапа и вдобавок ко всему чуть с него не свалился, поскользнувшись на непривычно узкой ступеньке. «А ты не приврал насчет количества боевых вылетов, парень? – спокойно спросил пожилой инструктор, полистав документы. – Вторая попытка – последняя». Надо было начинать все сначала, заново приспосабливаясь к себе, к машинам, к бдительному вниманию различного рода начальников. На аттестацию группы, к которой его прикрепили, Дорвард привел шефа спасателей, переполошив весь преподавательский состав присутствием столь важных персон. Пайнтер пристально следил за его «выступлением», долго шевелил бровями, сопел и сказал только одно слово: «Беру». В конечном итоге Гардон переключился. И его жизнь в роли пилота гражданского космофлота оказалась не так уж плоха. До недавнего времени…
Рядом шумело море, в зеленых ветвях деревьев распевали птицы. Утром был дождь. Сквозь разрывы туч, мчавшихся по небу с головокружительной быстротой, выглянуло солнце, и на Гардона обрушились пресловутые перепады атмосферного давления, проклятые не одним поколением космонавтов в первую неделю пребывания на земле. Рэд с трудом поднялся с низенького плетеного диванчика, на котором сидел, и дохромал до веранды. Его взгляд упал на пару костылей, притаившихся в углу. Еще вчера их здесь не было. Рэд коснулся холодного пластика, словно боясь обжечься, и отдернул руку, плюхнувшись в кресло. «И что? – подумал он. – В конце концов я приехал сюда именно за этим». Настроение провалилось к нулевой отметке и затерялось в районе бесконечно малых величин.
В течение последующих двух дней Рэджинальд беспробудно пил, на что персонал, привыкший работать с космическими бродягами, смотрел, как на явление обыденное и поддающееся консервативной терапии. Когда Стивене пришел к Гардону на третье утро, тот валялся на кровати пьяный в дым. Врач поколдовал около него с ингаляционным детоксикатором и потряс за плечо. Рэд приподнялся и слабо кивнул в ответ.
– Так можно допиться до белой горячки, капитан, и мне придется выставлять ее в качестве диагноза. Замечательный денек, не правда ли?
– Угу, – сказал Гардон, сев на кровати и мучительно вспоминая, какое сегодня число.
– Почему бы нам не прогуляться? Вода двадцать пять градусов, волнение один балл, солнышко в легкой дымке: как раз чтобы не сгореть. Я приглашаю вас на море, которое, кстати сказать, находится от нас не далее чем в ста пятидесяти метрах.
– Вы серьезно?
– Вполне.
– Нет. Не могу. – Рэд уронил голову на руки, посмотрев на легкий, но очень прочный фиксирующий аппарат на ноге и браслеты с датчиками на запястьях. Он даже не помнил, когда они появились.
– Да бросьте, капитан, – вдруг сказал Стивене. – Физически вы сильный человек и легко преодолеете этот путь. Я ведь не в Департамент космоплавания вас приглашаю. К тому же доктор Изметинская говорила, что вы хорошо плаваете. А я давно и безнадежно подыскиваю себе подходящую компанию.
Рэд сощурился.
– Я что, единственный космонавт в системе Аналогов, который умеет плавать?
– Нет. Но остальные пациенты послушно пользуются гравитационными носилками, не говоря уже о костылях и инвалидных колясках, даже не пытаясь мне возражать. Скидывать их в воду вне специально оборудованного бассейна и без сопровождения младшего медицинского персонала… просто бесчеловечно, согласитесь.
Гардон слегка усмехнулся.
Когда они выбрались из дома, Стивене невольно задержал на капитане взгляд. Чарльз вспомнил, что он представил себе после разговора с Изметинской. Хорошо, что Рэд не заметил улыбку, которую мог истолковать совершенно иначе.
– Вы знаете, Рэджинальд, – сказал врач вслух, – запой пошел вам исключительно на пользу в плане соблюдения постельного режима, который мы обычно рекомендуем в первые дни. Как пейзаж?
– Совпадает с изображением на рекламном проспекте. – Гардон подошел к самой кромке прибоя, скользя костылями по покатым камешкам. (Метрах в пятидесяти от берега покачивался ограничительный буй.) – Что вы имели в виду, когда говорили про компанию, Чарльз? Заплыв на скорость? – Он швырнул тенниску на выбеленный солнцем и солеными ветрами валун, вросший в пляж.
– Не совсем.
– До буя и обратно баттерфляем, идет?
– Решили утопиться? Не хочу иметь чужую смерть у себя на совести. Это испортит мне репутацию.
– Я хочу выиграть. Плаванием занимался в свое время. Когда-то тренировался даже в стационарной реабилитационной шине, так что ваше оборудование и репутация не пострадают.
– Хм. Я дам вам фору. Так сказать, скидка на похмельный синдром.
– Не помешает.
Едва выбравшись из полосы прибоя, Рэд повалился на мокрую гальку. Стивене протянул ему руку.
– Очень неплохо, капитан, честное слово.
– Бывало лучше.
– Рэджинальд, вы доберетесь до дома один? – вдруг спросил врач, взглянув на часы. – У меня есть еще пациенты, к которым необходимо заглянуть.
– Их вы тоже поведете купаться?
– Нет, что вы! Они заядлые шахматисты, и, в отличие от вас, Рэджинальд, чертовски несговорчивы. Ума не приложу, как снять с них показатели в момент физической нагрузки! Всего доброго.
– До завтра.
Рэд все еще злился, бог знает на что, но Стивене ему определенно понравился. В тот вечер Гардон не стал напиваться, но только к концу второй недели своего добровольного заточения он почувствовал, что действительно отдыхает. Капитан «сошел с небес», познакомился со своим соседом справа, оказавшимся штурманом экспедиционного корабля «Бигль», и у него появился ненавязчивый и приятный собеседник.
Через день он выяснил, что хорошенькая женщина Анна – инструктор ЛФК – увлекается айкидо, при этом куря сигареты «Star wind» тайком от начальства, и у него появился веселый друг. В конце концов Гардон получил свободу передвижения и обставил Стивенса в воде на две секунды, начисто забыв о том, что еще четырнадцать дней назад у него ныли все травмированные в прошлом части тела, включая даже недавно сломанные ребра.
«Черт возьми, Кира! – подумал он. – С меня цветы, шампанское и, как минимум, декоративный дракон. И чего я, дурак, раньше упирался? Или меня просто антидепрессантами накормили…» Дни сменяли один другой, и перспектива вернуться на «Монику» уже не казалась призрачной. И море он любил.
Когда Рэд около полудня вернулся с пляжа, дисплей видеофона светился зеленым. Гардон ткнул пальцем в значок «сообщение» мнемонического меню и тут же получил в руки золотистый лист с надписью «Приглашение». Он перевернул открытку.
«Уважаемый мистер и миссис… Приглашаем Вас на празднование столетнего юбилея Ассоциации свободного поиска, которое состоится…»
Рэд бросил бумагу в угол между столом и мусорным ящиком, решив, что вопрос исчерпан, но не тут-то было. Видеофон переключился на видеосеанс, включился таймер, подтверждающий связь в реальном
