небольшой горкой. — Ты у нас недавно. Многое узнал, но кое-что надо почувствовать. И на шкуре, и вообще. Не человеческое это. Не умеют этого люди, не дано им. Вот так, чтобы с лесом договориться… Никогда не было. На моей памяти — точно, да и другие не слышали. Человек это тоже смог бы, но по- другому. Силой своей, Словом, подчинением леса — бывало. Так, как на этот раз, — нет. Нету сейчас никого, кто так умеет, и при этом еще и силу такую накопил. Из наших — нет, точно знаю, а из людей — и быть не может.
— Однако вот нашелся же умелец. И именно на нашу голову. Везет городу на чудеса в последнее время!
— Везет, — кивнул Олег. — И все они друг задруга цепляются.
— Хреново.
— Точно.
Помолчали немного. Действительно хреново. Ожидали, что много будет работы, но вот что столько и такой — никто и не мог угадать. Не думали, не гадали, никак не ожидали такого вот… Пусть не конца, а продолжения, но все же, все же… Никакое ясновидение и предсказание не помогло.
Сначала казалось, что обойдется. Ну, работы хватало, конечно же. После каждой катастрофы идет ликвидация последствий. Тут уж ничего не поделаешь — кроме того, что в этот момент от тебя требуется. Потом наступила передышка. Тогда она казалась победой. Тогда — это три года назад. Даже три с половиной.
Передышка кончилась быстро. Года не прошло. А может быть, и не было ее, этой передышки, а просто все устали и не заметили, как все изменилось. Искали нечисть, колдунов и прочую чертовщину, а на обычную жизнь не обратили внимания. На простых людей.
Ну, что сказанное от всей души имеет обыкновение сбываться, это не новость. Особенно если что- нибудь нехорошее в сердцах пожелать. Не ногу человек сломает, значит, колесо у машины отвалится. К такому привыкли, и людей с выдающимися достижениями в этой области соседи издавна сторонились. А Древние не видели в них ничего необычного. Оговор, сглаз, проклятия — на это ни силы, ни умения не нужно. Вот поправить…
Не видели необычного. Поэтому и проглядели. Сбываться начало все чаще. И у патентованных- дипломированных шарлатанов кое-что начало получаться всерьез. И вообще способности по части магии и всякой экстрасенсорики начали проявляться все чаще, да такие, что телевизионные чудодеи померкли и забылись.
Впрочем, и без того о них никто уже и не вспоминал, кроме старушек во дворах. Когда учебники и пособия по магии всех цветов лежат на любом книжном лотке, а для экстрасенсов открыты специальные магазины и клубы-библиотеки — чем еще удивить народ? Разве что высадкой инопланетян на Красной площади. Да и тогда — поговорят в очередях и трамваях, выскажут крепкое рабоче-крестьянское мнение по поводу окончательно погибшей противовоздушной обороны — и разойдутся по своим делам. Потому как инопланетной гуманитарной помощи в ближайшие дни не предвидится, а семью кормить нужно.
А чем удивить человека… извините, Древнего, который несколько месяцев подряд гоняется за нечистью? Который и во сне поддерживает над собой невидимый для обычного глаза купол-вихрь защиты? На глазах которого не бабушка соседке молоко сквасила, а десяток колдунов намеревался конец света устроить — и без малого преуспел?
Видно, что-то опять упустил и. И начали меняться люди. Надо же — игрался и придумал!
— Это, в общем, не первый случай. Но раньше были в основном более-менее взрослые люди. Могли где-то увидеть, у кого-то научиться. А нынче вот — пацан. И теперь точно сам по себе, — Олег встал, налил себе воды из крана. Выпил залпом. — Вот оно как получается, Саш. Здесь таких самоучек все больше и больше. Сейчас только об этом и говорят, спорят, что к чему и почему. Скоро Большой Совет, там вообще ни о чем другом речи не будет. Ты представляешь себе, как это все может кончиться?
— Пробовал представить. Еще тогда, когда про Пермяка и его идеи узнал. Ты же мне и объяснял, что может быть. Неконтролируемое применение, охота на ведьм, магические войны — и так далее, вплоть до полного хаоса и всеобщего сумасшествия. И мы свихнемся первыми.
— Где-то так, хотя тогда с другого началось бы и по-другому пошло-поехало. Да-а-а, был бы жив Пермяк, посмотрел бы… Может, и порадовался бы. Ладно, не будем о мертвых на ночь, приснится еще. Тем более что и время нынче как раз подходящее.
— То есть? — Брови Александра поползли вверх.
— Эх ты, лесной житель! Совсем счет времени потерял? Какое нынче число?
— Вроде бы двадцать… Погоди, вспомнил! Блин, послезавтра уже Самэйн!
— Он же Хэллоуин, — Олег ухмыльнулся. — Тебе-то и вовсе забывать грешно. Ну-ну, не кипятись! А не можешь сдерживаться — хоть про маскировку не забывай. Отсвечиваешь, как доменная печь. Я тебе не в упрек и не для давления на старую больную мозоль.
Александр мрачно разглядывал блестящие широкие чаинки, колыхавшиеся на дне, словно водоросли. Да, мозоль действительно больная. И не такая старая, как хотелось бы. Может быть, именно поэтому не хочется лишний раз вспоминать, что бывает в ночь на первое ноября. И что вообще есть такой древний праздник. И что каждый его празднует по-своему. Ну и черт с ними. Хотя…
— Вспомнил? А ты что думал, ты мне понадобился для разговора под чаек? Я бы тогда к тебе сам приехал, приятственно у тебя там, приятственно и весьма задушевно… Это-то и плохо. Засиделся ты в своем лесу, засиделся, надо тебя на пару месяцев оттуда выковырять. Ладно, не пугайся, маленько вспомнишь старое, поработаешь — и обратно в берлогу. Но не надейся, не навечно. Дел тебе хватит, тут столько гадости — лопатами не разгребешь…
— Олег, с тех пор вроде бы все спокойно проходило. Неужели опять за свое взялись?
— Спокойно, говоришь? Это уж смотря с чем сравнить. А вообще-то ты прав, полегче было. Кошек жгли, кур резали — не в счет, дурную малышню всю не переловишь. Тут не столько старые традиции, тут самодеятельности опять прибавляется, что, в общем, неудивительно. Мы только что с тобой об этом говорили. Кто обереги делает, а кто пентакли перевернутые в подъездах рисует — причем, заметь, тоже по всем правилам. Так что на этот раз Михаил попросил помочь. Боится, что у него просто бойцов не хватит, чтобы за всем проследить. Дело добровольное, как субботник: никого персонально не зовут, но пойдут, я думаю, почти все.
— А что делать-то надо? На ведьм охотиться? С ружьями или без?
— Можно и с ружьями, — на лице Олега не было и намека на улыбку. Жесткое стало лицо. И глаза жесткие, как полированный гранит. — Но не всем. Милиция у нас тоже по ночам не спит, так что человеком с Ружьем заинтересуется обязательно. Оружие будет у Мишиных ребят, они у нас по плану сидят и ждут сигнала. Или ездят на машинах.
— Мобильная опергруппа.
— Точно. А все остальные — патрулируют. В основном вокруг города. Если что-то серьезное и будет, то скорее всего именно там.
— А если опять — в одном месте ждем, а в другом начали?
— Вот для того и субботник, чтобы ждать сразу везде, где только можно. Вообще-то народа набралось достаточно, но лишним не будешь. Подготовка есть, опыт тоже.
— Какая там подготовка, — махнул рукой Александр. — Воин из меня сейчас, как из… Никакой, в общем. Сижу в лесу, смотрю на пупок и размышляю — вот и вся моя тренировка. Если тебя последствия шабаша интересовать будут — запросто, а что-то сделать — только под ногами путаться буду. Уже подзабыл и то, чему в армии учили.
— Это ты зря на себя наговариваешь, Саша. Тебе не зубы ногой вышибать… хотя, может, и это пригодится. А вот почуять, где что затеяли, — тут ты ценнее любого бойца. Особенно из последнего набора, — Олег скривился, словно этот последний набор угощал его лимонами. — В общем если пойдешь, то выбирай: или сидишь и чуешь, где что, или ходишь по лесу.
— А почему «ходишь»?! Я лучше на Гривне.
— Ты-то на Гривне, а остальные на чем? Не один пойдешь, вдвоем, самое меньшее. Да и ночью на своих ногах надежнее. Мало ли что — по кустам придется прыгать, в овраги скатываться. Забыл, какой у нас тут лес? То вверх, то вниз. Это тебе не Рябиновка с одной речкой и тремя оврагами, здесь ты ни своих костей не соберешь, ни лошадиных. Или вообще разучился пешком ходить? Тогда сиди и держи связь.
