И наш пиратский сундук. Кому-то (вряд ли самим отправителям) нужно, чтобы Бобби присутствовал при отгрузке. — Повисла необычайно тихая, оцифрованная пауза. — Хочу подключить вас к darknet[169], мы для себя уже устроили.
— А что это?
— Если в двух словах, интернет частного пользования. Невидимый для посторонних. В нашем положении телефон с шифратором — всего лишь нитка, намотанная на палец для памяти о том, как ненадёжна между нами связь. Олли над этим работает…
— Кто-то пришёл, — прервала его журналистка. — Мне пора, — и отключила трубку.
Обклеенная стикерами крышка пауэрбука, покинутого в открытом виде на стойке, представляла собой самое цветное пятно во всей квартире, не считая вида из окон. Холлис поднялась наверх, разделась и долго стояла под душем, пока Одиль предавалась послеобеденному сну.
Затем просушила волосы и оделась. Всё те же джинсы и теннисные туфли. Среди вещей попалась уже знакомая синяя фигурка. Постоялица огляделась: куда бы её пристроить? Увидела на уровне головы идеально гладкий бетонный выступ, словно для иконы. Муравей на нём смотрелся немного странно. То, что надо.
Складывая одежду, она наткнулась на собственный паспорт и бросила его в пакет «Барни».
Потом накинула куртку из тёмного хлопка, подхватила сумочку и спустилась на «шифровальную» кухню, чтобы выключить пауэрбук и оставить Одиль записку на бланке для записи покупки на свой счёт: «Вернусь позже. Холлис».
«Фаэтон» ожидал её на прежнем месте. Главное, не забыть совет Олли, помнить о ширине корпуса… Пришлось повозиться с картой из бардачка: не хотелось активировать экран GPS. На улице вечерело. Журналистка верила, и не без причины, что сумеет найти пристанище Бобби; в чём она сомневалась, так это в том,
Судя по карте, до беглеца было рукой подать.
Но карта не учитывала час пик. После нескольких манёвров Холлис выбралась на дорогу, ведущую на восток, и влилась в общий сплошной поток автомобилей: очевидно, люди возвращались после работы в пригород. Оказалось, что Бобби не так уж близко — хотя бы и с точки зрения психогеографии. Если заоблачное жилище Бигенда на вершине башни (карта величала это место «Фолс-Крик») отражало последний писк двадцать первого века, то сейчас «фаэтон» ехал по останкам легкопромышленной зоны — такой, как их строили на территории железных дорог, когда земл
Когда наконец журналистка свернула налево, на широкую улицу с названием Кларк-драйв, причудливые инфра-здания остались позади, уступив место более дряхлым и нереспектабельным постройкам, нередко заколоченным досками. Нелицензионные автомастерские. Мелкие фабрики, производящие ресторанную мебель. Починка стульев. В самом низу широкой улицы, на фоне дальних гор, казалось, возвели совершенно безумный проект в стиле советского конструктивизма — вероятно, запоздалое признание заслуг дизайнера, заслужившего билет до Гулага в один конец. Невероятно длинные стальные стрелы, покрашенные в оранжевый цвет, клонились под разными углами в стороны.
Что за детские игрушки?
Похоже на порт, о котором говорил Бигенд, прикинула Холлис. И Бобби поселился рядом.
Она повернула направо и увидела нужную улицу.
В голове продолжала крутиться неприятная мысль: «А ведь я соврала Бигенду». Сама же поставила условие — работать без обмана, ничего от неё не скрывать, и вот теперь позволила себе такую выходку. На душе скребли мерзкие кошки. Нет, нельзя так грубо нарушать симметрию. Журналистка вздохнула.
В конце квартала она повернула опять направо, съехала на обочину и остановилась у проржавевшего мусорного бака, на задней стенке которого расплывчатым чёрным спреем кто-то вывел: “Ист Ван Хален”.
Холлис вынула из сумочки телефон и шифратор, ещё раз вздохнула и перезвонила работодателю.
Тот отозвался немедленно:
— Да?
— Одиль нашла его сестру.
— Очень хорошо. Отлично. И что?
— Я возле места, которое он тут снимает. Сестра сказала, где это. Думает, он здесь.
Незачем уточнять, что всё это было известно уже во время прошлой беседы. Главное — справедливость восстановлена.
— Вот почему вы оказались кварталом восточнее Кларк-драйв? — осведомился Бигенд.
— Чёрт! — вырвалось у Холлис.
— Дисплей распознаёт лишь главные улицы, — извиняющимся тоном произнёс магнат.
— Машина вам рассказывает, где я?!
— Такими уж их выпускают, — пояснил Бигенд. — Львиная доля «фаэтонов» идёт на Ближний Восток, а там это функция стандартной защиты. Кстати, почему она вам доверилась? Не знаете?
— В основном — от злости на брата. У них очень сложные отношения. Я видела ваш порт, минуту назад. Это вниз по улице.
— Да, — подтвердил магнат. — Очень удобно. Что собираетесь делать?
— Понятия не имею, — призналась она. — Осмотрюсь немного.
— Хотите, я пришлю Олли?
— Ну нет. Вряд ли я здесь надолго.
— Если к вечеру не увижу, что машина вернулась на квартиру, а вы не подадите вестей, я высылаю Олли.
— Логично.
Отбой.
Какое-то время она сидела, глядя на бак «Ист Ван Хален». За ним, на расстоянии нескольких автомобильных корпусов, открывался вид на узкий переулок — возможно, ведущий к заднему входу здания, где нашёл себе пристанище Бобби.
Холлис вышла и активировала систему сигнализации.
— Береги свою дорогущую шифрованную задницу, — обратилась она к «фаэтону». — Я ещё вернусь.
66.
Засекли
Тито сидел на стальном, забрызганном краской табурете, глядя на грязное окно в потолке. Время от времени туда опускались голуби, а потом улетали, хлопая крыльями, но вряд ли кто-нибудь ещё это слышал. Старик и Гаррет беседовали с мужчиной, который ожидал их здесь, на сумеречной квартире третьего этажа, в городе и стране, о существовании которых Тито прежде и не задумывался.
Приплывшая за троицей лодка была совершенно белой, вытянутой, с низкими бортами и развивала приличную скорость. Капитан в больших обшарпанных очках от солнца и облегающем нейлоновом капюшоне оказался на редкость неразговорчив.
Тито смотрел, как остров и платформа долго-долго таяли вдали.
Несколько раз поменяв направление, лодка достигла другого острова. Пологие, обветренные скалы. Горстка разрозненных домишек, обращённых окнами к воде. Проплыв немного вдоль побережья, судно причалило к деревянному пирсу, выдающемуся от более высокой и солидной пристани. Тито помог Гаррету вытащить из лодки чёрный чемодан. Пластиковые ручки могли сломаться от тяжести, и мужчины решили за них не браться.
