– Садись, – настойчиво повторил Император.
– Я не уверен, что протоколом предусмотрено…
– Ты не веришь мне? – Император прищурился. – Ты меня не видишь?
Варан опустился на потерявший прозрачность пол. Кресло в комнате было только одно, темное, похожее на корягу, все в переплетении коричневых древесных стеблей. Корни дрогнули, когда Император, подобрав полы серебристой мантии, уселся.
– Мне привозят бродяг. Их все еще ловят по приказу, отданному тысячу лет назад… не так охотно, как прежде, но ловят и привозят. Это небесполезно – бродяги много знают, много видят… такого, чего не прочитаешь в придворных докладах.
Варан молчал.
– Несколько дней назад я вышел на балкон, как обычно… и почуял странный запах. Он был как ниточка в море других, в спутанном клубке… этот город так смердит, Варан, особенно по утрам, когда они просыпаются…
– Кто?
– Властолюбцы, лавочники, скупцы, менялы, старьевщики… и маги, среди которых лавочников и властолюбцев куда больше, чем ты себе представляешь. И вот среди этого смрада я почуял твой запах. И решил, что схожу с ума… Почему ты молчишь?
Варан опустил глаза:
– Не решаюсь говорить с Его Величием Императором.
Сделалось тихо. Император мог сейчас подняться… хотя нет, ему необязательно было вставать. Он мог вполголоса отдать приказ, и Варана доставили бы туда, куда он с самого начала ожидал попасть – в каземат.
– Ты боишься, винтовой?
– Это не страх. Это трезвое представление о жизни, которое приобретаешь только с годами.
Император выпрямился в кресле. Варан выдержал его взгляд – не без усилия.
– Ты во многом прав, – жестко усмехнулся тот, кто когда-то был Подорожником. – Я вижу себя твоими глазами. Это даже хуже, чем смотреть в зеркало по утрам…
Варан промолчал.
– Я не пожелал быть государственным мясом, разделанным во имя целостности Империи, – монотонно заговорил Император. – Меня не решались по-настоящему связать… и правильно – ведь мы летели на такой высоте… Я потихоньку размотал веревочку, которой меня символически привязали к седлу, и прыгнул. Ты видел.
– Я верю, что вам удалось выжить.
– Послушай… У самой воды я замедлил падение. Но все равно сильно ударился плечом и рукой. Неподалеку были люди – я учуял лодку… Это был старик на колесной плоскодонке, почтарь, который когда- то привез меня на Круглый Клык…
– Макей, – вырвалось у Варана.
– Да… Я сумел позвать его. Он подобрал меня и отвез на Седое Крыло. Я сделал так, чтобы он забыл обо всем, что случилось. Я знал, что тот, которого ты позже называл Подставкой, не поверит так просто в мою смерть. Но к моменту, когда явились с расспросами его люди, я уже был далеко. На этот раз удача меня не оставила.
– Я верю.
Император сплел пальцы. Красный перстень вспыхнул и погас.
– Варан, ты сам не понимаешь, почему я так неприятен тебе. Почему страшен. Не потому, что я Император… Потому что ты знаешь – или догадываешься, – что и как я делал на пути к трону.
Матовый пол снова сделался прозрачным. Варан увидел улицы города – толчею, трубы со сточной водой, суету, вывески, неуклюжие педальные экипажи, чем-то похожие на памятную лодку Макея…
– Ваше Величие…
– Помолчи. Я – носитель искры… предавший ее, как многие другие. Я отчаялся познать, что такого нового и прекрасного должны нести маги этому миру. После того как меня арестовали на Круглом Клыке, чтобы доставить прямиком в имперскую усыпальницу, я решил, что хватит прекраснодушия… У меня хватило силы выжить и прогрызть себе дорогу к трону. А тебя – тебя! – я отправил на поиски Бродячей Искры. Это мою – мою! – мечту ты всю жизнь пытался исполнить… Ты навсегда ушел с Круглого Клыка… Молчи. Я знаю, что она умерла.
Варан отвел глаза:
– Все, что я делал – делал по своей воле. А она умерла так давно, что… ее все забыли. Даже я.
– Я не забыл, – Император вдруг улыбнулся. Выпрямился в своем кресле, его глаза впервые сделались ярче золотого обруча надо лбом, и в этот момент Варан окончательно узнал его.
И нахлынуло: ослепительный мир горни. Зажмуренные глаза. Дрожащие доски трапа под ногами. Чужие слезы на его щеках.
Нила.
– Время – самое страшное, что есть на свете, – сказал Варан. – Мы так привыкли к нему… Нас пугает война, голод, моровая язва… тогда как время – хуже войны и мора, мы ничего не можем с ним сделать. Ни заключить мир. Ни найти лекарство. Ни повернуть вспять. Время – полная тьма, и если кто-то потерял в нем что-то – воспоминание… счастливый день… или человека… уже никогда не вернет его.
