вырву твой язык и обкорнаю тебе уши.
С каменным лицом Род изучил его и не нашел никаких слов в ответ.
— И поэтому скажи мне сейчас. — Бром уперся кулаками в бедра и задрал подбородок. — Ибо знай сие: полусмертный я и посему могу быть убит, и может статься, что сегодня я умру.
Голос его притих.
— Так скажи же мне, скажи бедному обеспокоенному отцу, ты любишь мое дитя?
— Да, — тихо произнес Род. — Так значит, я не случайно повстречал ее, отправившись на юг?
Бром кисло улыбнулся.
— Конечно, нет. Ужель ты мог когда-нибудь думать иначе?
Восток краснел, смущенный рассветом, а туман уже расходился, когда Род въехал в лагерь нищих, чтобы разбудить их.
Но Туан оказался там раньше и, переходя от одного к другому, тряс их, пробуждая. С ним шел солдат, ставивший у каждого тюфяка кружку с горячим вином.
Туан поднял голову, увидел Рода и направился к нему с распростертыми объятиями и улыбкой в ярд шириной.
Он хлопнул Рода по спине и стиснул ему руку в костедробильном рукопожатии. В глазах его стояло глубокое, почти наркотически-спокойное удовлетворение.
— Прими мою благодарность, друг Род! — просто сказал он. — Ты желаешь мою жизнь? Можешь забрать ее! В таком я долгу перед тобой.
Род лукаво улыбнулся.
— Так значит, ты решил обрести двойную гарантию, верно? Ну, все к лучшему.
Туан, кажется, отлично управлялся в лагере нищих, поэтому Род направил стопы Векса к рядам колдунов и ведьм.
Тут все было в полном порядке: стояли наготове корзины с веревками и упряжью, и переходил из рук в руки утренний отвар. Это был мощный напиток — что-то вроде чифиря с примесью бренди — и служил он во многом той же цели — как стимулятор для доведения до максимума силы ведьм и колдунов.
В этом лагере под ногами всюду шныряли эльфы, которые распространяли амулеты, отвращающие магию, среди всех, кто в них нуждался. Ведьмы не ведьмы, чародеи не чародеи, утверждал Крошечный Народ, никогда не вредно иметь полную уверенность. Амулеты не повредят, а могут и…
Тут Роду тоже нечего было делать, так что он поехал на поиски Гвендайлон.
Он нашел ее сидящей среди старых, по грамарийским понятиям, ведьм: им, видимо, было за двадцать.
Гвендайлон, казалось, что-то им объясняла, с большой серьезностью чертя по земле заостренным прутиком диаграммы. Они ловили ее слова так, будто каждый слог мог означать жизнь или смерть.
Похоже, было неподходящее место прерывать ее.
Род повернул и поехал сквозь сутолоку спешащих фигур, запахи пищи, гул голосов и вразнобой трубивших рогов, и дальше, за дозоры, на Бреденскую равнину.
Первые лучи солнца падали теперь косо на луг, испаряя последние клочья тумана. Длинная трава была холодной и влажной от росы, а небо — ясным и голубым.
А с южного края поля заблестели острия копий. Солнце сверкало на полированных доспехах. Ветер донес до него лязг металла, лошадиное ржание и гам пробуждающегося лагеря. Советники тоже проснулись рано.
Раздался стук копыт. Род повернулся и увидел несущегося к нему через луг пажа.
— Как там, мой мальчик, — улыбнулся ему Род и приветственно взмахнул рукой ради внешнего вида бодрости.
— Ты должен явиться к королеве, мастер Гэллоуглас, — выдохнул запыхавшийся паж, цепляясь за стремя Рода. — Милорд О'Берин и лорды Логайры уже там. То военный совет!
Военный совет закончился быстро, дело свелось лишь к подытоживанию существующих планов и краткой молитве плюс новости, что Катарина, в конце концов, никуда не поскачет. Род заметил, что все совещание Катарина простояла.
Затем они отправились каждый на свой участок: сэр Мэрис в центр, старый герцог Логайр на правый фланг, а Род на левый. Бром остается высоко на холме вместе с Катариной и Гвендайлон управлять битвой в целом — новация, порекомендованная Родом и принятая Бромом безоговорочно: малыш был могучим бойцом, но его ноги были недостаточно длинными, чтобы усидеть на лошади при столкновении всадников.
Том, когда ему предложили на выбор: сражаться вместе с нищими или остаться с Родом, выбрал последнее, вероятно, потому что хотел быть в гуще боя.
Туан, конечно, остался с нищими.
Когда Туан вскочил в седло, Катарина остановила его, положив ему руку на колено. Род увидел, что она повязала шелковую повязку вокруг предплечья Туана.
Затем ее руки умоляюще поднялись к нему. Туан схватил их и прижал к губам, нагнулся поцеловать ее в губы, затем повернул коня, поднял его на дыбы и галопом поскакал к своему оборванно-заплатанному войску.
Род тихо улыбнулся.
— Еще не время испытывать самодовольство, Род, — тихо напомнил ему Векс.
Род скорчил гримасу.
— Ты по-твоему кто? Сверчок Пиноккио?
Он обернулся бросить еще один взгляд на Гвендайлон, стоящую неподалеку от шатра королевы, а затем поскакал на левый фланг.
Он был единственным всадником, скакавшим без доспехов.
По обеим сторонам поля находились полные панцирные доспехи четырнадцатого века. Но доспехи южан были собраны в сплошную сверкающую стену, в то время как рыцари Катарины были расставлены группками с промежутками между ними в двадцать ярдов вдоль всей длины вражеского строя.
Но нищих в поле зрения не было, ни, если уж на то пошло, ведьм и колдунов, ни эльфов.
Мятежников ждали несколько неприятных сюрпризов.
На южном конце поля протрубил рог.
Мятежные рыцари взяли копья наперевес.
Рыцари королевы последовали их примеру.
Возникла долгая напряженная пауза, а затем кони рванулись вперед.
Копыта лошадей глухо застучали, и этот стук перерос в грохот горной лавины, когда две металлические шеренги понеслись друг на друга.
Пока они скакали, строй северян сплотился до такой степени, что рыцари двигались плечом к плечу в центре.
Из строя мятежников раздался торжествующий крик, когда они увидели приближение легкой добычи: мятежным флангам будет нетрудно обогнуть северян и взять королевские силы в клещи.
И с победоносным ревом мятежники кинулись обходить северян с флангов.
Рев этот разбился на отдельные дикие вопли, когда земля под их конями провалилась.
Рыцари и лошади рухнули и забарахтались в шестифутовом рву.
Эльфы хорошо поработали ночью.
Пехотинцы кинулись бегом на выручку своих господ, но теперь из лесов по краям поля с ревом вырвались нищие, вооруженные кто ножом, кто мечом, а кто — дубиной, и напали на пехотинцев с крайне большой охотой.
И все же их сильно превосходили численностью.
Но теперь в действие вступили военно-воздушные силы. Упряжки из четырех левитирующих чародеев с юношеским пушком на щеках, поддерживающих под собой раскачивающиеся корзины. А в каждой корзине сидела телекинезирующая ведьма. Чародеи пускали наобум стрелы в свалку, руки у них были свободны,
