Солнца, однако — я полагаю — особые полномочия дают мне право на риск. Ждать две недели рейсовый с космоботами я просто не имею морального права.
Да, Поль, чем ближе к главному, тем корявее становится мой слог…
Короче, я люблю тебя, Поль. Вернее, любил. То, о чём ты говорила, оказалось настоящим.
„Охоту“ на меня будет снимать зонд. Если она окажется для амёб удачной, передай Крайневу мой приказ о немедленном прекращении всех работ в Окне и эвакуации Станции.
Будь счастлива».
Он вышел из каюты и, чуть подпрыгнув, полетел по направлению к служебным отсекам. В коридоре мерцали редкие светляки ламп — электроника прилежно создавала иллюзию чередования дня и ночи — и только на «перекрёстках» сияли большие плафоны. Станция спала.
Ближе к шлюзам всё чаще стали попадаться автоматические двери, и Илья впервые обрадовался своим полномочиям — его жетон Садовника легко отпирал их запоры. Вот и последняя — ярко-красная, даже на вид очень массивная. Вход в шлюз, который остался за спиной, загерметизировался. Над наружной дверью зажглась предупреждающая надпись: «Внимание! За бортом безвоздушное пространство!»
Илья остановился.
Он перевёл костюм в режим скафандра, и на двух «усах», которые выскочили из надплечных утолщений, развернулась и захлопнулась полусфера шлема.
— Теперь твой черёд, — шепнул он Помощнику. — Договаривайся с замком шлюза как хочешь, но сигнал о выходе человека в открытый космос в командной рубке должен молчать. Если надо, можешь даже испортить схему запора.
Секунды ожидания… Илье казалось, что их уже очень много, чересчур много. Они заполнили шлюзовую камеру, их гнёт ощущается даже сквозь скафандр…
В следующий миг наружная дверь куда-то исчезла. Лёгкий хлопок — и Илья окунулся в желтоватую дымку туманности.
Дальше всё (или почти всё) зависело от Помощника.
Илья даже не предполагал, что волна перегрузки, нахлынувшая на него, будет такой липкой и тошнотворной. Он раз десять был на Луне и на Марсе, дважды летал в Обитаемые миры, даже несколько часов работал в открытом космосе. Но всё это — прогулки, парение, прыжки — было ничто в сравнении с нынешним сумасшедшим движением, с этим пронизыванием пространства, причём пространства не обычного, а наполненного каким-то странным вездесущим светом, вязким на вид, а местами наоборот — зыбким и текучим. Амёб пока не было, хотя Илья доподлинно знал: псевдотуманность буквально нашпигована ими.
Началось торможение. Так по крайней мере показалось. На самом деле Помощник просто изменил курс у границ Окна и разматывал теперь широкую спираль. Такая тактика увеличивала шанс на встречу и в то же время позволяла держать приличную скорость. «Благо, что амёбы всё-таки медлительные», — подумал Илья.
— Зонд, — напомнил Помощник. — Пора запускать.
Илья разжал руку, и металлическое «яблоко» скользнуло в желтоватую, неспокойную дымку. Здесь, на окраине Окна, она была гораздо жиже: дыбилась волнами, текла и растекалась, огромными призрачными гребнями обрушивалась на невидимый берег. Илья вспомнил пространные рассуждения учёных о парадоксах «границы Окна». По их расчётам толщина переходного слоя должна была достигать нескольких сотен тысяч километров. В действительности переходного слоя (по астрономическим меркам) почти не было. «Наш мир дорожит своей целостностью, — отметил Илья. — Он как бы выталкивает, капсулирует псевдотуманность…»
В просветах между клубами дымки он заметил холодную искорку звезды и обрадовался ей, как чему- то родному в этом чужом мире. Мир был не только чужой, но и крайне опасный. «Защита, конечно, пустяковая, — подумал с иронией Илья о своём костюме-скафандре. — Это только фантасты прошлого раздавали направо и налево эдакую суперброню. Хочешь — грейся в ней в эпицентре ядерного взрыва, хочешь — в Солнце ныряй… На деле всё оказалось гораздо скромнее и гибче. Выяснилось, например, что лучше потерять в мощности защитного поля, но обрести взамен большую свободу передвижения и скорость; пожертвовать лишним слоем антирадиационной защиты ради логического блока… В итоге получилась многофункциональная система, которая за шесть — восемь часов работы „съедает“ колоссальный запас энергии, а потом превращается в ординарный скафандр, способный только поддерживать жизнь своего хозяина».
Илья знал: все эти рассуждения ничего в принципе не значат. Какой смысл думать о защитных свойствах скафандра, если амёбы легко расправляются с космоботами, энерговооружённость которых в сотни раз выше?
Помощник вдруг резко изменил курс.
Илья тревожно осмотрелся — ничего необычного вокруг не было.
— Преследование началось, — прошелестел тихий голос. — Простейшие слева по курсу. Перехожу к выполнению основного задания. Попутно выясним, различают ли они биологический фактор или же атакуют любое инородное тело.
«Вот они! — в душе Ильи шевельнулась тревога. — До чего же мерзкие… создания. Создания ли? А может, создания в прямом смысле этого слова? Созданные кем-то. Но кем?»
Слева в жёлтой дымке обозначились три чёрные проталины. Через несколько секунд они приблизились, стали походить, на огромные бесформенные кляксы какого-то красителя. Края псевдоподий амёб хищно шевелились.
Помощник снова изменил курс, увеличил скорость. Амёбы ринулись вслед, и они понеслись по заранее рассчитанной траектории к границе Окна.
«Клюнули, — с удовлетворением подумал Илья. — Одно уже и сейчас можно считать доказанным: на человеческий фактор им, конечно же, наплевать. Они его тоже… „кушают“. Значит, это или осознанная агрессивность (нет, не верю, слишком уж они тупые), или форма питания — годится всё, что из атомов, или функция защиты, запрограммированная то ли разумными существами, то ли самой природой».
— Они маневрируют, — сообщил Помощник. — Тактика весьма примитивная. Если только Простейшие не обладают резервом скорости.
Амёбы скользнули в противоположные стороны, намереваясь таким образом окружить беглеца.
— Вверх или вниз перпендикулярно плоскости их полёта, — приказал Илья.
Амёбы тотчас повторили маневр человека.
«Нет уж, — с внезапной злобой подумал Илья. — Я вам всё равно не дамся! Достаточно с вас тишайшего Юдзо Сакаи, Анджея… И ещё шести умнейших, прекрасных людей… Достаточно слёз Марии! Я не хочу, чтобы и моя Поль… Подожди, почему ты вдруг решил, что Полина твоя и что она станет оплакивать первого встречного Садовника?»
Он инстинктивно потянулся к кобуре «универсального инструмента», но тут же вспомнил: амёбы не материальны в буквальном смысле этого слова и могущественное антивещество ничего этим мерзким сгусткам полей не сделает.
Помощник опять бросил его куда-то в сторону, причём так резко, что Илья на миг потерял сознание.
— Простейших четверо, — доложил Помощник. — Вновь появившийся пытался атаковать.
«Уже недолго, — устало подумал Илья. — Всё решится в считанные минуты…»
Он летел в самой гуще желтоватого эфемерного «прибоя». Неподалёку уже начиналась зона затишья, а ещё дальше открывались холодные глубины обычной вселенной. Туда проникали лишь жалкие отзвуки энергетических страстей Окна.
Краем глаза Илья заметил, что одна из амёб, замыкающая, вдруг резко ускорила ход. Чёрные полотнища псевдоподий начали загибаться, чтобы схлопнуться затем над жертвой.
И тут Илью осенило. Маловероятная, смехотворная догадка, но это было уже хоть что-то. Это был шанс выиграть смертельный марафон. Ефремов убрал защитное поле до нуля, а когда чёрные полотнища ринулись на него сразу со всех сторон, резко включил — на полную мощность.
Псевдоподии отпрянули. Амёба, оглушённая внезапным силовым ударом, поотстала.
