Сев на край его постели, она ответила:
— Сага умерла, ее больше нет. А я Малин. Добро пожаловать домой!
Он закрыл глаза. Малейшее движение было для него мучительно.
— Малин, дочь Кристера… Спасибо. Она поняла, что он имел в виду.
— С Хеннингом все в порядке, — сказала она. — Сейчас он сидит на коленях у своей матери, и оба плачут от счастья.
Вильяр устало улыбнулся.
— Но тебе нельзя волноваться, — сказала Малин. — Старайся ни о чем не думать, просто лежи! У тебя еще будет время поздороваться с Хеннингом. Лекарство сейчас будет готово.
— Хорошо. Хейке просил попробовать это.
— Хейке?
И Малин тут же поняла: во все это вмешались Люди Льда!
— Сейчас я принесу лекарство, — с улыбкой сказала она.
Когда Вильяр проглотил ложку малоприятного на вкус питья, а потом отдохнул полчаса, Хеннингу позволили войти. Белинду уложили в постель в другой комнате: и она была так измотана недавними излияниями чувств, что охотно дала себя уложить. Едва коснувшись головой подушки, она тут же заснула, и никто не знал, прояснился ли ее рассудок или она продолжает жить в мире своих грез. Все опасались, что она никогда не сможет покинуть свой вымышленный мир.
Стоя возле постели отца, Хеннинг в растерянности смотрел, во что превратила его болезнь. Вильяр заранее решил не перенапрягаться, но это оказалось нелегко.
— Мальчик мой! — еле слышно произнес он. — Какой ты стал большой!
— И он такой смышленый, — добавила Малин.
Хеннинг не знал, что сказать. Его любимый отец казался ему чужим. Он чувствовал к нему сострадание, но Вильяру сейчас требовалось от сына не это. Ему нужна была любовь. А Хеннинг был совершенно парализован, он просто не мог вымолвить ни слова, сам страдая. Но ничего не мог с этим поделать.
К счастью, ему и не пришлось отвечать, потому что он забыл закрыть за собой дверь, и в комнату прошмыгнули два любопытных карапуза. Им пришлось слишком долго отсиживаться на кухне, так что Малин совершенно забыла о них.
Но им больше не хотелось, чтобы о них забывали.
К ее ужасу, Ульвар вскарабкался на постель и высунул голову из-за подушки. Вильяр увидел его. На миг ей показалось, что вся ее работа пошла насмарку, что уж теперь Вильяр получит такой шок, что дальше некуда… Даже священник с трудом смог привыкнуть к безобразной внешности маленького тролля, к его необычайно высоким скулам, узеньким желтым глазам, всегда враждебно прищуренным, черным, косматым волосам, торчавшим во все стороны, к этому рту… необычайно широкому, с острыми волчьими зубами и этому короткому широкому носу, к его маленькому нескладному телу, собранному, казалось, наугад из разрозненных частей. Можно было подумать, что это маленький дьяволенок, вышедший из какого-то болота и затесавшийся между людьми.
Ульвар нес в себе все худшие качества меченых. Он был весь переполнен злобой, нетерпимостью и ненавистью к окружающим.
Если только…
Нет, Малин знала, что он никого не любил.
У нее и Хеннинга были серьезные основания для страха. Уже трижды…
Вильяр удивил всех. Взглянув на маленького человекозверя, он еле слышно прошептал:
— Ты кто?
В голосе его не прозвучало ни малейшей неприязни, одно лишь удивление.
— Это Ульвар, сын Саги.
— Саги? Да, конечно, сын Саги. Ты же сказала, что она умерла. Да, бедная Сага…
Марко скромно стоял возле кровати и ждал. Взяв его за плечи, Малин сказала:
— А это его брат-близнец. Я сейчас подниму его, чтобы ты смог увидеть. Его зовут Марко.
Она подняла сказочно прекрасного мальчика.
— Господи, — прошептал он наконец. — Что же это значит?
После этого он прикрыл глаза. Повернувшись к Ульвару, Малин сказала:
— Ты видишь, Ульвар? Ты понравился отцу Хеннинга!
Ульвар высунул язык, зафыркал, плюнул презрительно на пол.
— Как он мог не понравиться мне? — прошептал Вильяр, по-прежнему закрыв глаза, но с печальной улыбкой на губах. — Ты забываешь о том, что мой дед Хейке был для меня величайшим героем.
«С одной лишь разницей…» — хотелось сказать Малин. Но она промолчала. Ульвар требовал к себе исключительно доброго отношения.
Вильяр снова впал в забытье, и все, кроме Хеннинга, покинули спальню. Хеннинг пожелал дежурить возле отца, чувствуя, возможно, вину за то, что не сумел должным образом приветствовать его.
Малин была крайне озадаченна, вернувшись вместе с Марко в гостиную: Ульвар опередил их и теперь на глазах у священника прыгал на пружинном диване. И она не осмеливалась одернуть его.
Реакция Вильяра удивила ее. Внимание его привлек к себе Ульвар, а не Марко.
Она посмотрела на малыша. Она всегда видела в нем идеал ребенка. Такой послушный и понятливый. Каждая мать мечтала о таком ребенке, и к тому же он был красив, как маленький бог.
Но теперь она взглянула на него глазами Вильяра — новым, свежим взглядом. Этот ребенок был мечтой, вот почему Вильяр так среагировал на него. Марко вряд ли можно было назвать человеческим ребенком. Таким прекрасным, нежным и добросердечным не мог быть человек. Ульвар же, несший на себе бремя проклятия Людей Льда, парадоксальным образом был более похож на человека, чем его брат.
Это Марко был сыном Люцифера. По крайней мере, внешне.
Малин подумала о Саге. Если отец ребенка, Люцифер, был таким же прекрасным, как и Марко, против него трудно было устоять!
И она начала понимать, что не только Ульвара им следует оберегать от бездумных слов и взглядов окружающих. Но и Марко тоже. Таким совершенным человек не имел права быть в этом мире, наполненном человеческими слабостями. Этого люди никогда не потерпели бы.
«Да поможет нам Бог, — подумала Малин. — Как нам воспитать этих двух мальчиков? Ульвар понимает разницу между добром и злом, между правом и несправедливостью. Но как сможет Марко сохранить свою прекрасную душу в этом мире зла? Этот мальчик не должен быть испорчен! Этого нельзя допустить!»
Несмотря на бурные события дня, ей пришлось выполнять свою обычную домашнюю работу. Она переговорила с работником, и тот согласился взять на себя все заботы о животных, пока Хеннинг дежурит возле отца. Сама же она принялась готовить на всех еду.
Каким фантастически добрым человеком был этот священник! Как они смогут отблагодарить его?
Вздохнув, она пошла за продуктами.
Вильяр очнулся от забытья. С трудом открыв глаза, он увидел маленького
