И вскоре ехавшие впереди закричали в один голос:
— Смотрите! Там горит!
Желто-красное пламя лизало небо, заволакивая его густым дымом и озаряя таинственным светом.
— Дева Мария! — произносили многие и пришпоривали коней, несмотря на темноту и незнакомую местность.
— Посмотрите наверх! — крикнул Калеб. — Здесь начинаются скалы. И здесь должна быть дорога к усадьбе. Мы должны найти ее!
Посреди усадьбы был каменный дом с деревянной провалившейся крышей. Об этом Воллер не подумал — и внезапно пожар приостановился. Горела лишь половина усадьбы, бывшая когда-то жилыми помещениями. Ветер дул в противоположную сторону, и искры не долетели до амбара.
— Нужно поджечь снова! — сквозь шум пожара крикнул Воллер. — На этот раз начните с конюшен!
Взяв с собой пару своих людей, он направился вдоль нетронутого здания к двери конюшни. Судья и его кнехты стояли на некотором отдалении от домов, чтобы лучше было видно представление. Из амбара не доносилось ни звука.
Виллему и Доминик решили не кричать, пока хватит сил терпеть. Они неподвижно стояли на коленях, взявшись за руки. Доминик шептал слова любви плачущей Виллему, и она отвечала ему. Они еще не поддались панике, не почувствовали дыма и жара — во всяком случае, это им пока не досаждало.
— В такие минуты обычно начинают взывать к Богу, — сказала она, пытаясь рассмеяться, несмотря на всхлипы.
— Я давно уже взываю к Нему, — серьезно ответил Доминик.
— Хорошо хотя бы то, что мы вместе, — заметила она.
— Да. И поскольку мы все-таки не сможем обладать друг другом…
— То это, возможно, лучшее, что может быть! Не сказать ли об этом воллерскому помещику?
— Он не ведает, что любовь пребывает по ту сторону жизни и смерти.
А в этот момент судья и его люди замерли, услышав доносящийся из чащи леса раскатистый голос:
— Именем Его Величества короля Кристиана V прекратить этот убийственный пожар!
— Кто ты такой, чтобы говорить от имени короля? — крикнул в ответ судья. — Я судья Его Величества, и я командую здесь!
Из леса выехал большой отряд всадников. Многие из них знали судью, он испугался, чувствуя, что бледнеет.
Нотариус, как представитель власти, холодно произнес:
— Мадс Осмундссон, ты отстраняешься от обязанностей судьи. И если девушка мертва, ты будешь приговорен к смерти!
Воллерский помещик слышал этот приказ, произнесенный достаточно внятно. Он тут же сообразил, в чем дело, и сказал своим помощникам:
— Теперь они нужны нам живые, а не мертвые. Выводите их, да поскорее, и скачите с ними в Воллер так, словно за вами гонится сам черт!
С этими словами он вскочил на коня и помчался вперед.
Судья быстро оправился от шока. Он надеялся, что Воллер услышит слова нотариуса и увезет пленников с собой. И, услышав отдаленный стук копыт, он понял, что все в порядке.
— Какая девушка? — с обидой произнес он. — Мы сжигаем старую усадьбу, чтобы освободить место для новых построек.
— И для этого тебе понадобились все твои кнехты?
— Мой господин, Вы оскорбляете меня! Если Вы думаете, что у нас тут пленники, обыщите весь дом!
В полусгоревшей части усадьбы уже нечего было искать, но Калеб и Габриэлла все же направились ко входу — и остальные последовали за ними.
Нотариус дал наказ солдатам из Акерсхюса:
— Смотрите за этими кнехтами, чтобы никто из них не улизнул. Сначала проверим, так ли уж невиновен судья, как он утверждает! Иди, Мадс! Один!
Это очень не понравилось судье: он чувствовал себя уверенным лишь тогда, когда за его спиной стояли подручные Воллера или его собственные. Но на этот раз перевес был не на его стороне, так что ему пришлось подчиниться.
— Я не понимаю, в чем Вы меня обвиняете, господин нотариус. Разве могу я прятать здесь женщину? — с чувством оскорбленного достоинства произнес он. — Мне кажется, я всегда был одним из верных слуг Его Величества!
— Неужели? Скактавл придерживается другого мнения!
— Скак…
Судья лишился дара речи. Он с яростью подумал о своих помощниках, не удосужившихся проверить, жив Скактавл или нет.
Больше нотариус к нему не обращался, направившись прямиком к дверям конюшни.
— Скактавл говорил, что нужно пройти через конюшню… — нервно заметил Калеб. — Им еще не удалось сжечь амбар, так что нам остается лишь благодарить Бога за то, что мы пришли не слишком поздно.
— Там никого нет, — выдавил из себя судья, которого втолкнули туда.
Факелы освещали незапертые двери амбара.
— Вы же сами видите, что здесь пусто! Все стояли у входа.
— Что означает это сооружение из жердей? — спросил Андреас.
— Здесь держали свиней… — торопливо ответил судья.
Ощупав перегородку, Калеб заметил, какая она прочная.
— Она совсем новая, — сказал он.
— Да, ее только что поставили.
— Кому принадлежит эта заброшенная усадьба?
— Сейчас никому. Вы же видите: она пустая.
Габриэлла зашла в одно из отделений, взяла с собой факел и осветила пол. Она подняла что-то и тут же побледнела.
Калеб охнул.
— Волосы Виллему! Волосы Виллему!
Он схватил судью за воротник, стал трясти его, но тот не в силах был вымолвить ни слова. Никлас крикнул из другого отделения:
— Кто-то был привязан к этой стене!
— Они убили сына Микаела! — завопил Бранд.
Все знали о непримиримости Бранда, впадавшего в ярость.
Судья, страшащийся своего одиночества среди врагов, воскликнул:
— Это не я! Это не я! Это не мои пленники, я могу присягнуть!
— Вполне возможно, — холодно заметил Андреас. — Но Скактавл был твоим пленником. Ты целый год держал его здесь — ты, презренная тварь! И только потому, что тебе показалось, что он слишком легко отделался от последствий бунта!
Один из свартскугенцев давно уже пытался что-то сказать.
— Господин нотариус, мне показалось, что я слышал удаляющийся стук копыт, как только мы пришли сюда.
— Я тоже слышал, — подтвердил другой.
