Неописуемая мука, ибо мысли эти так сокровенны, так поразительно притягательны. И вместе с тем так пугающи, что холодеет мозг».
Она подумала о своей маленькой семье. О любви, которой неизменно лучились глаза ее сына и мужа, любви к ней, недостойной… И на ее собственных глазах выступили слезы.
— О Господи, как я люблю вас обоих! — непроизвольно вырвалось у нее.
Остаток ночи они просидели в спальне, на постели Томаса. Саша был накормлен и напоен, и теперь чутко дремал в ногах кровати. Время от времени он открывал глаза, вздрагивал и озирался, но потом страх в красивых собачьих зрачках угасал, и он облегченно вздыхал, принимая новый поворот в своей судьбе. Конечно, он был немного настороже, но его прежнее жилище ощутимо проигрывало в сравнении с новым.
Могло бы быть и хуже, видимо, думал он, укладывая голову назад, на мохнатые лапы.
Его маленькое тельце носило на себе явные следы истязаний. Тула изрядно повозилась с раной на передней лапе, и он терпеливо позволил себя лечить. Однажды, когда Кристер зашел со двора в дом, Саша начал вилять хвостом. Это было воспринято всеми, как добрый знак.
На семейном совете Томас заявил, что они действовали хоть и дико, но разумно. «Узнаю ваш почерк, мои дорогие сумасброды», — улыбнулся он.
Те польщенно просияли.
— Но тебя могли увидеть у дверей Городского клуба с собакой, — предположил Томас.
— Только Аманда, — быстро произнесла Тула. — А она не станет доносить.
— Саша такой маленький, что весь уместился под курткой, — объяснил Кристер. — Хотя я и выглядел при этом довольно мешковато.
Томас охотно согласился поехать с Тулой на курорт Рамлеса.
— Дело только выиграет от моего участия, — сказал он. — Я ведь знаю врача, который лечил Магдалену Бакман. А ты, Кристер, что должен делать ты?
— Я? Разузнать все о семействе Бакман в Нуртэлье.
— И о деде, старом Молине, короле Нуртэлье, — напомнила Тула. — Только бы он был жив, его сведения могут оказаться очень ценными. Он должен был что-то видеть или слышать. Думаю, тебе следует настаивать на встрече с ним.
— Но дипломатично, разумеется, — предостерег Томас.
— Положись на меня, — заявил Кристер. — Я сама деликатность.
Тут оба родителя зашлись в приступе кашля.
Томас положил свою ладонь на руку сына. С трудом сохраняя серьезность, попросил:
— И, Кристер, дорогой… Никаких магических экспериментов!
— Только в случае необходимости.
— Нет-нет, ни в коем случае, — отрезала Тула. — Я вовсе не уверена, что ты «меченый». До сих пор ты мне не представил ни одного доказательства этому утверждению.
— О, я могу назвать массу!
— Например?
— Ну… Э… Но, мама, в моем поколении есть только Вильяр и я. Вильяр не «меченый», это подтвердил его дед Хейке.
— Человеку не дано знать, — произнесла Тула. — Это может проявиться с годами.
— Вот-вот, верно! Как у меня.
Тула удрученно вздохнула.
— Знаешь, ведь Анна-Мария и Коль еще могут иметь ребенка. В нашем роду никогда прежде не случалось, чтобы кто-то остался бездетным. И ребенок может быть «меченым».
— У них не будет детей, они женаты уже двадцать лет!
— Не говори так, чудеса происходили и раньше. В любом случае я рада, что ты поживешь у них. Мне так будет спокойнее. Уж извини, но я не вполне доверяю блестящему жизненному опыту и здравому смыслу моего сына. Они встретят тебя с распростертыми объятиями. Они живут так уединенно, вдали от остальных членов рода.
Они строили планы, пока глаза сами не стали закрываться. Тогда все отправились спать.
Но Томас потом встал и просидел всю ночь у окна с собакой на коленях, нежно поглаживая ее лохматую шерсть. Жизнь сурово обошлась с Томасом, обрекши его на неподвижность. Он выглядел значительно старше Тулы, начал седеть, страдание прочертило морщины на его лице. Но последние девятнадцать лет были счастливейшими в его жизни. Он часто дивился, чем заслужил это счастье встретить Тулу и произвести на свет такого прекрасного, хотя иногда чересчур взбалмошного сына.
Он посмотрел на собаку и встретил ее долгий преданный взгляд.
— Здесь тебе будет хорошо, — прошептал он. — Знаешь, Тула и Кристер — самые лучшие люди во всем свете, каких я только встречал.
Да ты и сам неплох, старина Томас.
Вечером, когда все они занялись приготовлениями к отъезду, Саша неожиданно зарычал.
Он уже успел облюбовать себе местечко на широком подоконнике, за тоненькой шторой, отделявшей его от происходящего за окном. Томас подошел к окну.
— Кто-то сюда скачет. Да, какая-то дама. Вы только поглядите на Сашу, как он испугался!
Пес спрыгнул на пол и, жалобно скуля и поджав хвост, бросился под диван.
Тула выглянула в окно.
— О Господи, да это же фру Бакман! Как ей удалось разнюхать про нас?
— Уберите собаку, живо! — велел Томас.
— Кристер, спрячь ее наверху! И попроси сидеть тихо!
Легко сказать: такие сложные задания для такой маленькой собачки. Однако Кристер покорно нырнул под диван и извлек оттуда Сашу, забившегося в самый дальний угол и сидевшего там, жалобно поглядывая и прижав уши. Кристер схватил его и вихрем помчался по крутой лестнице наверх.
Немного погодя он спустился.
— Я дал ему свою старую туфлю, и он с энтузиазмом набросился на добычу. Что ж, теперь мы знаем, какого он мнения о фру Бакман.
— Господи, сделай так, чтобы он молчал, — пробормотал Томас.
— Саше ведь здесь хорошо, — заверила Тула.
— Ну да, — откликнулся Кристер. — Он теперь познакомился со всеми нами и доверяет нам.
Вошла фру Бакман. Ее пригласили в залу, Тула представила своего мужа и просила садиться.
Элегантная дама со стальными глазами огляделась вокруг, и лицо ее приняло красноречивое кислое выражение. Конечно, их дом не соответствовал стандартам, к которым она привыкла, ибо ветвь Арва Грипа в роду Людей Льда никогда не была богата. Повсюду виднелись следы томасова ремесла: на комоде у стены лежали недоделанные скрипки и тамбурины. Тем не менее жилище отнюдь не напоминало трущобы. На стенах были развешаны предметы, которые фру Бакман едва ли ожидала здесь увидеть, — культурные сокровища, привезенные отцом Арва Грипа Эрьяном и дедом Венделем Грипом из России и Сибири.
Тула выразила удовольствие от знакомства и посетовала на необдуманную выходку
