Отвечая на ее вопрос, он сказал:
— Да, я хотел поговорить с тобой. Ты свободна до самой осени? Или ты устроилась на работу?
— Нет, я только помогаю Кристе по дому. А что? Он медлил. По телефону не все можно было говорить.
— Мне… мне нужна твоя помощь. Ты могла бы заняться каким-нибудь важным делом? Подумав, Карине спросила:
— Есть работа в больнице?
— Да, я могу устроить тебя. Можно найти и комнату. Летом — отпуск.
Понимает ли она, что речь идет вовсе не о работе в больнице? Судя по всему, она понимала это.
— Да, я могла бы найти время. Но что я должна буду делать?
— Не могла бы ты приехать сюда, чтобы все обсудить? Я объясню тебе все, в двух словах об этом не скажешь.
— Я приеду вечером. Здесь ходят автобусы. Буду у тебя часов в семь.
— Хорошо! Приезжай! Добро пожаловать!
— Спасибо за приглашение, Ионатан! Хоть слова «добро пожаловать» и используют как формальность, это все равно согревает!
«Да, в твоем внутреннем мире даже эти слова звучат тепло…», — озабоченно подумал он, вешая трубку. Что происходило с Карине? В ее вежливой манере разговора трудно что-то уловить. И все-таки что-то у нее не так. За всем этим кроется какая-то тайна.
Когда Карине приехала, Ионатан снова заметил в ней странную отчужденность от всего, словно все ее существо говорило: не подходи ко мне близко! Однако в поведении Карине ничто не бросалось в глаза, она была самой обыкновенной молодой девушкой ординарной внешности, хотя и недотрогой. Довольно темные волосы, неопределенного цвета глаза, довольно выразительный рот. Она всегда плотно сжимала рот, так что лет через десять-двадцать у нее появятся морщины возле губ.
Но сложена она была хорошо. Такой грудью, как у нее, гордилась бы сама Рита Хэйворт, а талия у нее была на редкость тонкой. Она никогда не использовала выгодные стороны своей внешности, и ей было совершенно все равно, как она одета. Она одевалась опрятно и нарядно, но без всякой фантазии. Казалось, что она хочет скрыть от посторонних глаз свои прекрасные формы. И это было так глупо с ее стороны, ведь она могла бы иметь бешеный успех у парней, если бы захотела.
Ах, как мало понимал во всем этом Ионатан!
Он съел кусочек зачерствевшего, плохо пропеченного военного хлеба без масла и без всякой приправы. Он уже привык к этому. Шторы были спущены. Лампа давала очень мало света, и в комнате был полумрак.
Он рассказал Карине о своей работе в группе сопротивления, не называя имен, кроме имени Руне, поскольку это он просил привести в их организацию девушку.
Карине просияла, узнав обо всем. Впервые Ионатан видел в ее глазах настоящую радость и оживление, и впервые он обнаружил, что его младшая сестра красива!
— О, Ионатан, как это увлекательно! Мне в самом деле позволят принимать во всем этом участие?
— Дело не в том, увлекательно это или нет, Карине, — ответил он. — Ты должна вложить всю свою душу в сопротивление немцам. И ты должна быть надежной на все сто процентов.
Она горячо кивнула.
— Почему ты выбрал меня? Почему не Мари?
Ионатан ответил не сразу.
— Мари не обладает нужными качествами, — сказал он.
— Какими качествами?
И он перечислил ей те качества, о которых говорил Руне:
— Девушка, которая нам нужна, не должна быть ни с кем связана. Она должна быть выносливой и стойкой, даже если ее будут пытать. К тому же она не должна быть влюбчивой.
На лице Карине появилось печальное выражение, когда он произносил последние слова. Не обращая внимания на это, Ионатан продолжал:
— И она должна быть смелой. Лично я не уверен, что ты обладаешь этим качеством, я думаю, ты скорее равнодушна к происходящему, и это плохо.
Карине торжественно произнесла:
— Думаю, что я достаточно смелая. Но ведь этого нельзя знать наверняка, пока человек попадет в соответствующую ситуацию, не так ли?
— Именно так. Думаю, что ты справишься. При условии, конечно, что это не опасно для жизни. Я запрещаю тебе соваться в опасные дела!
— Запрещай себе на здоровье, — ответила Карине с какой-то новой уверенностью в голосе.
— Когда ты сможешь приступить к делу? Я имею в виду больницу.
— Понедельник подходит?
— Вполне. Я переговорю с начальством.
Мари приехала уже в четверг — чтобы взглянуть на Осло, как она выразилась. Но из этого ничего не получилось, потому что Ионатан получил известие из группы: Руне выполнял какое-то задание и теперь его нужно доставить домой. Ионатан должен встретить Руне в лесу, неподалеку от Колбота, на грузовике. Груз обещал быть большим.
Мог ли Ионатан взять с собой сестру? Да, если ничего ей не скажет. Так Мари получила возможность взглянуть на Руне.
— Ты, разумеется, не должна строить никаких планов на замужество, — предупредил ее Ионатан. — Он ничего не знает ни о тебе, ни о твоей маленькой проблеме.
— Маленькой? Ладно, я буду молчать.
— Ты уже смирилась с мыслью о том, что нужно рассказать обо всем родителям?
— Вовсе нет! Я боюсь этого, как провинившаяся собака.
— Это все равно, что сходить к зубному врачу. Быстро пройдет.
— Идиотское сравнение! Иметь ребенка — это жизненно важная проблема! О, Ионатан, я не справлюсь с этим, я еще не созрела для этого.
— Созрела, — убежденно произнес он. — Созрела!
— Нет! Этот Руне — моя единственная надежда теперь. Если он сойдется со мной, я смогу сказать, что ребенок его — и точка. Иначе будет скандал на весь мир!
— Не думал, что ты такая пустышка, Мари, — пробормотал Ионатан.
— Я вовсе не пустышка! — огрызнулась она. — Просто я в отчаянии!
Они приехали в колботский лес в сумерки. Ионатан легко нашел место, где должен был найти Руне. Но Руне там не было. Выйдя из машины, они огляделись по сторонам. Вокруг них был смешанный лес, жилья поблизости не было.
— А вот и он, — тихо сказал Ионатан.
Руне стоял чуть поодаль среди деревьев. В сумеречном освещении он напоминал какой-то пень, срубленное дерево. Он был одет в светло-коричневый замшевый пиджак, темные брюки и большие резиновые сапоги.
Ионатан заметил, как Мари замерла на месте. Он почувствовал ее отвращение еще до того, как услышал ее тихое: «Нет!». Но он и до этого знал, что все мысли о Руне, как о спасителе — пустая затея. Мари держалась от него на таком расстоянии, что это сразу
