— А вам уже не понадобятся мои услуги? — поинтересовался я.
— Отчего же? Ваша доля в нашем деле не пропадет. Наоборот, — она увеличится после того… — он исподлобья поверх очков взглянул на меня, подыскивая подходящие слова, — после того, как команда танкера окончательно выздоровеет.
Рассеченная бровь Ника весело подпрыгнула, он раскатисто засмеялся.
Я не понял причины его веселья — видимо, Кэп сказал что-то остроумное.
— Итак, если вы не возражаете, Коротышка проводит вас на танкер, — с вкрадчивой ласковостью и, как всегда, учтиво сказал Кэп. — Я позабочусь, чтобы вы взяли с собой все необходимые инструменты.
И снова ухмылка появилась на изуродованном лице Ника. Но на этот раз в ней не было веселья. Пожалуй, она была жалкой и виноватой. В ней сквозила горечь. На короткое мгновение мне приоткрылось в этом человеке нечто иное, чем знали о нем все другие.
7
Коротышка явился с небольшим чемоданчиком. Поставил его у двери.
— Это послал вам Кэп. Тут весь набор инструментов, разрази меня бог.
Я поднял чемоданчик — он был достаточно тяжел, — щелкнул замком. Пружины откинули крышку. Сверкнули в своих гнездах скальпели, лазерные световоды, зажимы, стетоскоп, измерительные микроаппараты. Чемоданчик был до отказа набит инструментами и аппаратурой. Он был слишком тяжел.
— Пойдемте, док, — нетерпеливо сказал Коротышка и двинулся к двери.
По узким сходням мы поднялись на корму супертанкера. Коротышка по-свойски здоровался с матросами, он успел уже со многими познакомиться. Легко касаясь надраенных медных поручней, по- молодецки взбежал на палубу, представил меня сухопарому старпому.
Старпом заинтересованно и дружелюбно посмотрел на меня, задал несколько вопросов и повел к капитану, который оказался таким же поджарым, как он, с выступающими твердыми губами, большими залысинами и внимательными изучающими глазами. Под глазами уже намечались мешки. На этот раз они свидетельствовали не столько об усталости, сколько о больных почках. Я отметил, что нефрит у капитана быстро прогрессирует, и сказал ему о необходимости диеты. Он недовольно поморщился, приложил палец к губам, прося помолчать о болезни. Позже, когда старпом ушел, извиняюще улыбнулся:
— Вы точно подметили, док. Это является лучшей рекомендацией.
— Но лучшей рекомендацией будет ваше излечение.
Он отвел взгляд:
— Это — родовой «подарок». От деда — отцу, от отца — мне.
— Знаю. Впервые вы почувствовали неладное лет восемь назад. В тропиках.
Он испуганно заглянул мне в глаза:
— Все врачи говорили о неизлечимости…
— А я этого не говорю. Считаете это большим недостатком для корабельного врача?
Он скупо улыбнулся.
— Более того, я утверждаю противоположное.
— Чтобы завоевать мое расположение и… вселить несбыточую надежду? — Его губы чуть дрогнули, и я заметил это. Капли пота выступили на высоком лбу.
Я подошел к нему вплотную, положил руки на поясницу, надавил на окончания нервов. Прежде, чем он успел опомниться, я сделал несколько движений пальцами.
— Ну как, колики прошли?
Он растерялся, одновременно прислушиваясь к своему телу и готовя ответ. Но вдруг недоверчиво- радостное выражение осветило его лицо, ставшее мальчишески-открытым.
— Пожалуй, с таким доком невозможно умереть. Итак, будем считать, что вы приступили к своим обязанностям.
На палубе меня ожидал Коротышка, чтобы отвести в каюту. Он нетерпеливо поглядывал на часы, его короткие толстые пальцы почему-то стали нервными и суетливыми. На мгновение мне почудились огонь и дым, послышался грохот взрыва. Что это? Последствия приключения в джунглях?
— Однако, док, долго вы пробыли с капитаном. А ведь нам надо спешить, черт побери!
— Почему?
— Я думал, наш Кэп сказал вам. Через двадцать минут необходимо покинуть танкер, разрази меня бог!
— Но почему?
Выражение бесшабашной пьяной ярости промелькнуло на его лице и исчезло. И снова мне почудились огонь и дым.
— Кэп ждет нас ровно в девятнадцать. Идемте поскорей в вашу каюту, черт побери!
— Но в таком случае мы заглянем в нее попозже, после свидания с Кэпом.
Его зрачки заметались, как две блестящие дробинки.
— Ладно, давайте ваш чемоданчик, я заброшу его в каюту.
Он выхватил у меня чемоданчик, слетел по трапу. Вернулся через две минуты.
— Пошли поскорее. Кэп уже нервничает, черт побери!
Я услышал то, что он произнес про себя:
«Взрыв через пятнадцать минут».
— Какой взрыв?
Он даже чуть присел от изумления:
— Разве я говорил о взрыве, разрази меня бог?!
Его зрачки-бусинки заметались еще быстрее. А я снова увидел огонь и дым…
— Ответьте на мой вопрос.
— Взрыв… (я чувствовал напряжение, с каким он ищет ответ). Взрыв негодования. Ведь Кэп нервничает, черт побери!
Он чего-то недоговаривал. Чего-то главного. И нервничал. Впервые за все время нашего знакомства я видел его таким встревоженным.
Мы сошли на пирс. С верхней палубы нам помахал рукой капитан. Чувство тревоги передалось мне от Коротышки. Я невольно ускорил шаг — наверное, поддался воспринятому желанию.
За углом ближайшей улицы нас ждал автомобиль с работающим двигателем. За рулем сидел Ник, на заднем сиденьи — Кэп. Увидев нас, Ник опустил руку на рычаг передач. Коротышка, распахнув передо мной дверку, доложил:
— Все в порядке, Кэп!
Его круглое лицо было непривычно напряженным, он к чему-то прислушивался.
Мы отъехали несколько кварталов, когда небо за нами осветилось. Послышался глухой взрыв. На этот раз все происходило не в моем воображении, а в реальном мире. Кэп оглянулся, покровительственно положил руку на мое плечо:
— Вы молодец, док.
Я сбросил его руку:
— Не понимаю…
— Сейчас поймете.
Ник заложил крутой вираж и через узкий извилистый переулок выехал на небольшую площадь. Внизу открылась панорама порта. Там, где недавно стоял «Сан-Пауло», вздымался огненно-черный фонтан. Густым дымом затянуло левую часть порта, едкий запах гари ощущался и здесь, где мы находились. Иногда долетал треск, и фонтан огня на месте супертанкера увеличивался за счет новой клокочущей струи. Тревожно выли гудки. Суда спешили отойти от опасного места, какой-то буксир столкнулся с военным катером. Возник новый очаг огня.
Нечего было и думать отбуксировать горящий супертанкер от пристани. Машины с пожарниками и
