раскаленные дорожки у него на ключице.
– Что… что это такое? Рита, прекрати, неудобно же.
– Портфолио? Ох, какой же ты… Неудобно? Давай прямо здесь, а? Усади меня на стол. Черный ничего не скажет…
– Он уже идет!
– Раздевайтесь, – махнул сигаретой Черный.
– Как, совсем?
– Плавки можете оставить. Но лучше без ничего. Была не была.
– Ритуля сказала, вы закончили художественную школу?
– Было дело. – Сергей послушно поворачивался, пока фотограф расставлял лампочки.
– Тогда выскажите ваше мнение… Как сами думаете, что вам пойдет? Какой стиль, цвет?
– Мне сложно судить… Никогда со мной такого не делали. А это легко смоется?
– Нарисуем так, что смывать не захотите. – Черный наносил смелые штрихи. В зеркале Сергей видел пока только контуры, набросок. Рита колдовала с палитрой.
– Ритуля, я полагаю… синий в основу. Ты – молодец. Фактура действительно потрясающая. Если он еще и фотогеничен.
Вспышки, вспышки, очереди автоматического затвора.
– Можете прикрыться. Если так стесняетесь. Не напрягайте спину. Ничего напрягать не надо. И челюсти расслабьте, я не на партбилет снимаю.
– Да, я тоже думала… – Они рассматривали Сергея, как скульптор по дереву рассматривал бы в лесу удачную корягу. Весь интимный настрой в соседке исчез, уступив место профессиональному азарту. – Синий ему пойдет.
– Теперь послушай меня. – Черный боком запрыгнул на стол, сменил объектив, накрутил бленду. – Я сделаю тебе портфолио. Не бог весть что, но на отечественном рынке мне за себя не стыдно. Советую не тянуть, сразу посылай в модельное агентство…
– Да вы что, смеетесь? Какая из меня модель?! Я же не девушка…
– Это очевидно. – Черный устало потер глаза. – Девушек я отличаю. Ритуля мне немножко о тебе рассказала. Тебе надо вынырнуть, улавливаешь? Сотри в себе память. Нет никаких погон, никакой портупеи, всех этих ремней. Нет запретов, наплевать на все мнения, жизнь одна, и треть ты уже вылакал. Отдайся чувству…
– Кому отдаться? – занервничал Кушко. Черный вздохнул и ушел за ширму мыть руки.
– Ты просто помолчи и послушай, – затараторила Рита, а руки ее неудержимо гладили его живот. – Ты оцени с другой стороны. Да, надо заплатить ему денег. Но это гроши! Ты ведь слышишь это? Зов? Это тебя зовет, я же вижу…
– Что меня зовет? Голым задом вилять?
– Очнись, очнись. Черный же сказал тебе – сотри память. Фигурально. Ты – нестандартный человек, ты не сапог, не ларечное быдло. Разве тебе нравится так жить – по гребаному расписанию? В семь встал, в восемь прошел вертушку, в два – скушал компот. И снова – пахать, и так до гроба!
– А кем быть, моделью, как ты? «Ваши брюки превращаются в шорты»? Это не мужское дело.
Она с усилием оставила в покое его спину.
– Сережа, каждый твой день может стать событием. Вот что Черный пытался тебе сказать. Сегодня мы в Москве, завтра – в Праге, потом на Урал едем, в Сочи. Новые лица, показы, модельеры талантливые… Ведь ты же фантазер, я видела твои работы. Ты затоптал в себе это, задушил портупеей, и жена твоя бывшая…
– Не надо ее касаться. Она – хороший человек. Просто… просто у меня не получилось.
– А может, у тебя, парень, просто дурацкий комплекс вины? – Черный выдул папиросу, ловко примостил на прищепке первый мокрый снимок. – Может, тебе надо не винить себя, а гордиться? Ритуля, ты глянь, прелесть какая…
Слово «прелесть» резануло. Не мог себя преодолеть, почти физически дернулся, но удержался в рамках. Смотрел со стороны, как художник развешивает его голого, синего, фиолетового, лилового. И они оба затихли, точно поняли – лучше помолчать, надо дать дикарю возможность привыкнуть, принюхаться, перестать кидаться на стены…
На стены, которые сам же и выстроил.
– Сережа, ведь красиво?
– Да… – выдавил кое-как. – Это словно не я.
– Но это ты.
– И совсем не гадко, так?
– Нет, но… Как-то по-женски, волосы на лоб.
– Не стриги волосы, – ровно посоветовал Черный. Словно для него все пикантные вопросы были давно решены. – И не делай с ними ничего, пусть так ровно лежат. Волосы тебя вытащат не хуже мышц, вот увидишь. Я позвоню Кольцовой, в «Ред Старс». Может, согласится на тебя взглянуть…
– А кто она такая? Богиня?
– Татьяна – кремень, – уважительно отозвался Черный. – Вот приходят люди и ноют – ах, как трудно делать бизнес! А бизнес – это вторично, надо делать себя. Таня строительный закончила, дороги мостить собиралась. Замуж вышла, дочку родила… Она от «Большевички» моделью стала. Ну, красивая, ну и что? Мало у нас красивых? Да в России столько наций намешалось, что на Западе у всех слюни текут. Но Кольцова пробилась, знаешь почему? Потому что сделала то, о чем не догадались другие. Покаталась по стране с дурацкими платьями от Дома моделей, видал я эти кошмары… Потом встретила чуваков из «Баруччи», слыхал о них, нет? Они «Пинк Флойд» сюда привозили, классные ребята, у них нюх есть. Эти парни Кольцовой сказали – чего топчешься, ты можешь больше! Делай настоящее агентство! И она сделала. Другие в штаны бы наложили, а Таня рискнула. А потом приехал этот… как его, Касабланкас, владелец «Элиты». А «Элита» держит весь модельный мир в кулаке. У них и Кроуфорд, и Линда Евангелиста. И никто ее в спину не толкал. Ты уловил, нет?
– Кажется, уловил…
– Разберись, кто ты такой, где твое место. Делай себя, не оборачивайся на других. Делай что-то первым. И все у тебя будет!
Спустя неделю забавным образом наложились друг на друга два события. Мебельное руководство вызвало Сергея к себе в кабинет и одарило очередным повышением. А вечером позвонил Черный и сказал, что порт-фолио готово. Все по высшему классу, деньги можно занести частями. И продиктовал телефоны трех ведущих модельных агентств.
Утром он отпросился с работы. Новый салон, набитый кожаными диванами, ждал нового старшего менеджера на другом конце столицы. А старший менеджер, кусая ногти, разглядывал в альбоме свое голое туловище.
– Алло, это агентство?
– Да, здравствуйте. Модельное агентство «Ред Старс».
И ухнул, как в прорубь.
– Я хочу показать вам свои фото.
Глава 22 МАЙЯМИ
– Настя, собирайся, мы едем в одно место.
– Жанна, ты? В какое место? Поздно уже…
– Место очень хорошее и очень необычное. Тебе там понравится.
– Ну-у, как я без Марка поеду? – Она выглянула в окно. Огромный город пульсировал в жаркой тьме. По трехуровневой развязке карабкались вереницы машин, на уличных экранах бесновалась реклама.
– Но его же нет?
– Его нет, но… как-то нехорошо.
– Настюха, ты в Мухосранске или в Майями, а? – врезался в линию тонкий пьяненький голосок. – Здесь поздно не бывает!
– Леська?! Боже ж мой, ты тут? А я и не знала… Почему мне Жанна не сказала, что ты приехала?
– А я ненадолго. Мы должны договор на следующий год подписать, и снова укачу к своим япошкам.
