хрупкая из говорливой толпы русских вылезла из детского сиденья.
– Сколько ей лет, двенадцать или тринадцать? – Красавец обдал Настю завораживающим ароматом, но повернулся к Жанне.
Все хором прыснули. Жанна и толстая Люда мгновенно вступились за подругу, подхватили ее под руки и принялись ласково выговаривать длинноволосому за нахальство.
– У нас заведение с восемнадцати лет… – непреклонно улыбнулся красавчик.
Жанна слегка повела плечами, на треть освобождая свой главный аргумент – непревзойденный бюст «мисс Москва», в свое время начисто лишивший соображения ее нынешнего мужа.
– Хороший ты мой, – томно пропела она. – Ты редко ходишь в цирк? Перед тобой – «русское чудо», за этой крошкой гоняются импресарио всего мира… Кстати, загляни к себе в список. Мы там красным крестиком помечены.
– Ах да, вам без очереди… – Секьюрити моментально изменился в лице, словно его переключили на другую программу. Сказал что-то плечистому африканцу. Тот приподнял канат ограждения, и «русская мафия» под обиженные стоны американок прошмыгнула в синий бархатный подвал.
У Насти отвисла челюсть и… непроизвольно расширились ноздри.
Здесь пахло, как… как… Она так и не смогла подобрать эпитет, ближе всего подходило слово «секс». Здесь ощутимо пахло желанием, и здесь танцевали мужчины.
Мужчины танцевали всюду – на барных стойках, на зеркальном приподнятом подиуме, на ковровых дорожках амфитеатра. На ступенях, под абажурами слабо горели лампы, на столиках валялись дамские сумочки, звенел лед в бокалах, сизый сигаретный дым подпрыгивал в такт румбе.
Парни танцевали почти без одежды. Играли намасленные мышцы, трепетали набедренные повязки индейцев, под потолком чернокожий юноша крутился вверх ногами на шесте. В зубах он сжимал нечто вроде канапе с открытым огнем, фонтан искр летал за ним невесомым шлейфом.
Зрительницы орали как резаные, но их крики заглушала румба. В первых рядах, мокрые от пота, приплясывали мясистые тетки с сигаретами и бутылками. Дамочки на диванах повыше хлопали в ладоши и заигрывали с полуголыми официантами. Во мраке фарфорово светились «бабочки» на мускулистых шеях, кроме бабочек на официантах были надеты только передники.
Первым Настиным желанием было дать деру. Но сбежать не получилось, товарки сплоченной группой подталкивали ее к полукруглому диванчику, утонувшему в нише под самой сценой.
– Садись, садись, все, ты попалась!..
Она плюхнулась с колотящимся сердцем, перед носом возник бокал с трехцветным нутром. Коктейль колыхался в такт барабанам. Внезапно свет померк, стихли смех и говор, в дальнем конце подиума раздвинулся занавес. В снопе голубого света стоял босой моряк. Белые морские штаны, мешковатая роба со смешными знаками отличия, белая пилотка с золотым гербом. Настя в цирке ежедневно встречала красивых парней, но этот…
Он улыбнулся, от уха до уха, приглашающе развел руками, и зал взорвался неистовым свистом.
– Милые леди… – медовым голосом произнес «морячок». – Мы вас всех очень любим… У вас в гостях… шоу «Чиппендейлз»!
Глава 23 ДЕРЖАТЬ БЕДРО!
– Вы должны вдолбить себе в голову простую истину – вы попали в лучшее модельное агентство страны. Это аванс, а не оценка ваших заслуг. Это колоссальный аванс на будущее… А теперь – работать!
Сергей работал как проклятый. Приходилось перепрыгивать с транспорта на транспорт, из мебельного магазина мчаться на другой конец Москвы, обедать на ходу шавермой, запивать остывшим чаем, взбегая по лестнице. После изнурительных, но странно завораживающих тренировок еле добредал до дома, валился ничком на кровать, крутил будильник.
Со временем переключились на ночные показы, участникам стали выдавать деньги на такси. Сергей их откладывал, мерз перед станцией метро, дожидаясь первого поезда…
Забегала Рита, как всегда моторная, деятельная, нежно чмокала в затылок.
– Упарился, бедняжка. Но «Ред Старс» – это круто. Круче Тани Кольцовой – никого. Они делают «неделю моды», они делают «Модель лук».
– Какой еще лук?
– Дурашка! Скоро сам поймешь. Это эксклюзивное право на показ в России, его дает лучшее агентство мира «Элит».
– Мне все равно туда не светит.
– А ты старайся. Я тебе супчику принесла.
Ритин падишах вернулся из своего астрального путешествия, временно об интиме с соседкой пришлось забыть, но Сергей даже радовался передышке. Дважды засыпал в автобусе, дважды соседи будили его в ванной.
– Сколько обещали за показ? – доставала Рита. – Сто баксов? Маловато, конечно, но не грусти. Ты прорвешься, ты талантливый!
– С такими бабками мне стулья никогда не бросить…
– Плюнь. Откладывай. Тебе надо на хату накопить, чтобы ближе переехать. Черный звонил самой Кольцовой, я тебе по секрету скажу, у них контакт налажен. Кольцовой ты нравишься.
– Я? Нравлюсь?! Да надо мной все гогочут! Там парней-то…
– Наплевать, что гогочут. Ты – лучший. Вбей себе в башку. Хозяйка считает, что ты самый перспективный… Ой, давай тебе котлетку принесу? Девчонки атакуют?
– Не… не даюсь. Рита, их же надо в кабаки водить. С моими-то доходами? Зато парни все время зовут на пикник.
– Держи ухо востро! Геев там полно. Смотри там, ни с кем…
– Геев – это как? Пидоров, что ли?
– Так не говори, – поморщилась соседка. – От тебя иногда армией разит. Люди не виноваты. Нельзя обижать. Вот ляпнешь где-то, потом пожалеешь!..
Это случилось за два дня до первого показа, когда нервное переутомление достигло пика. В один из вечеров, когда вокруг суетились портные с мелками и иголками, девочки наполняли воздух бесконечным пустопорожним звоном, а верный зам шефини по кличке Полкан вынюхивал, кто посмел курить, Сергея внезапно отпустило.
Словно до того кто-то пережимал трахею.
Стало наплевать на насмешников, завистников, на грубости преподавателей, на фамильярность коллег, на вечный цейтнот, на нехватку денег…
С девушками он общался мало, улыбался, капельку флиртовал, но близко никого не подпускал. Об опасности внебрачных связей в первый же день предупредил Полкан.
– В избе – не сорить. Все шуры-муры – за воротами. Тут не пионерский лагерь.
Почему плотская тяга взрослых мужчин и женщин вызывала у Полкана ассоциации с пионерским лагерем, Сергей выяснять не стал. Девушки мелькали, как зарницы. Приезжали следом за своими фотографиями, умоляюще смотрели на работодателей, крутились пару дней и исчезали, сметаемые безжалостной рукой директрисы.
Парней ценили, постоянный костяк в группе, где учился Сергей, составляли четверо. Одного звали почему-то женским именем Долли, он обладал кошачьими манерами, кожей цвета какао и все время норовил помогать Сергею одеваться. Кушко не возражал, с удивлением принимал эти ухаживания, снося их на счет боевого товарищества.
Помимо Долли в агентстве долго держались двое прибалтов, оба прозрачные, высокие, костлявые, как ходячие вешалки. Эти вежливо здоровались, уважительно цокали языками, спрашивали, какие анаболики надо пить, чтобы быстро стать Терминатором. Последним, а точнее – самым первым, взрослым и опытным в их четверке был Аркадий, которого все звали идиотским именем Рики. Тот, не скрываясь, ревновал Долли к Сергею, делал мелкие пакости, но в открытую драку не лез, боялся тяжелых офицерских кулаков. Их шипящие разборки казались Сергею чем-то вроде забавного мультфильма, к которому он не имел никакого отношения…
– Держать бедро! Бедро держать! О боже… Кушко, нет, это невозможно! Остановите музыку, я
