– Сережа, ты не уходи, дождись меня, – обернулась Ангелина. – Меня шеф просил с тобой пообщаться.
У администратора даже в свободную смену всегда находилась масса мелких дел. Пришлось чинить вывеску, обзванивать неведомых поставщиков, затем прикатила машина с чистой водой для кулера… Кстати, кулер Сергей тоже впервые увидел здесь.
– Садись, – кивнула Ангелина, когда за последним клиентом захлопнулась дверь. – Работаешь ты хорошо, шеф тобой доволен. Мне поручено над тобой шефство, так у нас принято. Тетрадку новую завел? Покажи! Так… Правильно, все сюда записывай. Малейшее сомнение, сложный вопрос – не пытайся сам решить, зови меня. Или Стаса, если с ним в смене пересечетесь. Слово «нет» забудь, таких слов для клиента не существует. Шеф красавчиков любит, вроде тебя, тут он прав… на фирме уродам не место. Если творим красоту, то все должно быть идеально. Но и красавчик легко может все испортить. К примеру, одежда. И про свое, несомненно, великое чувство вкуса, забудь навсегда, ясно?
– Это давно ясно… – опечалился Сергей.
– Гляди веселей. Поверь мне, шеф лучше тебя понимает, как должно лицо фирмы выглядеть. Ты далеко живешь, так не годится. Сними квартиру ближе. Денег достаточно.
– Откуда знаете, где я живу?
– Собери все глупые вопросы, изложи письменно и отнеси в передачу «Вокруг смеха». Известно, откуда приехал, почему ушел с прежней работы, и прочие кошмары, ясно?
– Куда уж яснее… Больше не повторится. А зачем рядом жить? Авралы намечаются?
– Здесь тебе не булочная. Салон Зверева – лучший и единственный, ясно? Если вдруг, не дай бог, захворает сменщик, ты должен прискакать сюда за пять минут!
– Понял. Сниму рядом. Прискочу.
– Я знаю, куда тебя Стасик зовет. Сходи, может, это и твое. Шеф тоже считает, что ты – натура артистическая.
– Ангелина… а там, правда, все голубые?
– Не все. А чего ты так заерзал? Если тебе этого не надо, то и трястись нечего.
– Да… как-то необычно. Я и тут-то до сих пор привыкнуть не могу.
– Привыкнешь.
Как там говорила Линда? «Стать хамелеоном…» Одного воспоминания о ней хватило, чтобы кровь побежала быстрее. Но не горечь утраты, не драма отвергнутых чувств. Скорее – благодарность. Где-то далеко, на ином краю земли, сейчас спит человек, который дал ему веру в себя.
Я пробьюсь. Я стану. Не хамелеоном, так другим зверем, но стану лучшим!
Спустя три дня сам подошел к сменщику.
– Стасик? Что ты говорил насчет клуба с танцами? Рисуй мне адрес!
Глава 30 НЬЮ-ЙОРК – МОСКВА
– Настя, это серьезные деньги! За неделю получим больше, чем за месяц здесь. Тем более – все равно перерыв…
– Ты из меня ресторанную шансонетку хочешь сделать?
– Там не ресторан, – слегка обиделся Марк. – Они нарочно снимают московский цирк. Нарочно для тебя и других ребят.
– Нефтяники?! Снимают цирк?
– А разве я тебе не сказал? Лапа, это же не быдло в красных пиджаках, зачем смешала всех в одну кучу? Это серьезные, интеллигентные люди, проводят корпоративный вечер, хотят, чтобы все прошло на высшем уровне…
– То есть… мы полетим в Москву, чтобы сплясать на Дне рождения?
– Лапочка, а как мы иначе вернем цирк на родину? – зашел с другой стороны Марк. – Ты ведь сама мечтала о гастролях в Киеве, в Москве?
– Я мечтала о том, что смогут прийти простые люди. Они живут и понятия не имеют, как это красиво. А ты мне предлагаешь контракт с какой-то… «Урал-нефтью»!
– Ничего позорного, милая. Я зову и других ребят, будут братья Теневы на ходулях, будет Кира, скорее всего, помнишь Киру, с лестницей работала? Я их с мужем продал итальянцам, они неплохо поднялись, но тоже приедут. И, кроме того…
Марк нарочно замолчал, вытягивая паузу. Он так поступал всегда, желая разжечь в жене любопытство.
– Что? Что «кроме того»?
– Я хотел тебе сюрприз преподнести. Но раз ты так свирепо реагируешь… лучше сейчас скажу. Я уговорил прилететь твоих родных, и маму с папой, и теток. Самолет им заказан, номера в «России» оплачены, и машина, и питание. Они знают рейс и приедут тебя встречать.
И засмеялся, как добрый волшебник, и раскрыл объятия навстречу.
– Ты негодяй! – пряча счастливую улыбку, Настя забарабанила кулачками по его груди. – Ты все хитро подстроил, чтобы я не могла отказаться! Ты всегда, всегда все продумываешь и решаешь за меня!
– Я хотел тебе доставить радость.
– Доставил, доставил… – целуя мужа, Настя непроизвольно считала дни. Две недели с момента последней ссоры. Две недели без поцелуев и ласки. Сама его оттолкнула и сама первая не выдержала. Который раз уже так? Слабохарактерная слюнтяйка!
– А ты со мной летишь? – спросила и сразу пожалела. Моментально захотелось выскользнуть из кольца его рук.
– Чуть позже, лапочка. Надо кое-что закончить. Но ты можешь не волноваться. Вас раньше времени не вызовут. С Сакраменто пока не согласован пятак под шапито, и с коммуникациями сложности. То телефонные линии не хотят из города тянуть, то с током проблемы…
Она слушала, кивала, а мысленно уже уносилась от него в горбатой белой птице.
Чуть позже, лапочка. Чуть позже.
Как будто ее волновало, позволит мэр Сакраменто поставить шатер в прежнем месте или цирк придется перевозить, хватит ли мощности, парковочных мест и прочей ерунды. Небо не упадет на землю, хотела прокричать она, зато с нами что-то не в порядке. С нами совсем нехорошо, Марк, разве ты не слышишь? Ты закидываешь меня подарками, мне золото некуда складывать, но оно холодное, твое золото. Ты покупал самые дорогие круизы, чтобы я пряталась под черными очками, чтобы я нежилась в лежаках на вип- палубах, чтобы оливковые тайки втирали в меня масло. Как мне хотелось броситься вниз, мимо всех этих двенадцати палуб, мимо докучливых мексиканцев с гитарами, мимо бассейнов, мимо того этажа, где тебя развлекали совсем другим массажем? Зачем, зачем вместе, если тебе одинаково хорошо со мной и без меня?
Чуть позже, лапочка. А что, если позже станет поздно?
– Марк, мы могли бы… – и закусила губу. Он уже порхал в своей финансовой вселенной, отвечал на звонок.
И горбатая белая птица понесла ее одну через океан…
– Боже ж мой! Родненькие! Тетя Галя! Тетя Ксана! Как же я по вам по всем соскучилась!
Повлажневшие тетки накинулись скопом, едва не повалили на шлифованный мрамор Шереметьево. Папуля в сторонке шмыгал носом; Настя еле-еле оторвалась от тетушек, повисла у него на шее. Только теперь заметила маму, та спешила с цветами. Кольнуло в груди – мамочка не молодеет, морщинки рассыпались возле рта, и красит голову ярче…
И снова понеслись вздохи-всхлипы, взаимные вопросы, смех сквозь слезы. Позади терпеливо дожидался носильщик с тележкой, с другой стороны – московский шофер Марка, отглаженный, монументальный как скала.
– Тетечка Галя, сколько же я вас не видела? Вот я свинюха какая! Но вы тоже хороши – отказались ко мне прилететь. Мамуля слетала, а вы – уперлись… Мамочка, дай я тебя еще поцелую!
– Семь лет почти, да – семь лет…
– Почему Арефьева? – притворно возмущалась мама, обнимая с правого бока. – Тебе за нас стыдно?
– А мне нравится, – мечтательно произнесла начитанная тетя Галя, разминая Насте левый бок. – Что-то
