— Мир вам, добрые люди, пусть спорится ваша работа! Наш парнишка углядел у вас какую-то занятную добычу. Может, покажете? Ему интересно!
Госпоже тоже было интересно, но она стеснялась этого несерьезного чувства.
Лесорубы молчали, опустив глаза.
— Ну? — строго прикрикнула Аранша, вплотную наезжая своим широкогрудым жеребцом на мужиков. — Слыхали, что госпожа спрашивает?
— Лесовика мы тут словили, — неохотно отозвался старик.
Арлина сначала не поняла. Потом подумала — шутка. А когда поверила… Сама не заметила, как слетела с седла. Глянула старику в глаза:
— Опомнись! Да как же можно…
И взгляд на сеть, увязанную узлами… и не рассмотреть под ними что-то серо-зеленое, мохнатое…
Аранша тоже была в смятении. Она помнила свою деревеньку на берегу озера и как девчонкой носила в лес то крынку козьего молока, то краюшку хлеба. В подарок лесному хозяину, чтоб деревню не обижал. А однажды нашла под кустом вырезанную из липы куклу, лучшую куклу на свете! Мать сказала: подарок от лесовика. Став постарше, Аранша поняла, почему в тот день весело блестели отцовские глаза. Но тогда была такая радость!
— Что думаете с ним делать? — хрипло спросила наемница.
— А на костре спалим, — твердо отозвался старик. — Чтоб прочей нежити неповадно было скот портить. Козы доиться перестали, хворают.
Арлина росла в лесном замке, над колыбелью ей пели о лесовиках добрых, хотя и обидчивых. Она взвилась так, будто ее друга замыслили сжечь на костре:
— Старый человек, а такое говоришь! Сейчас же отпусти лесовика! Виданное ли дело…
— Да что ясная госпожа их уговаривает? — Аранша уже справилась с волнением. — Сейчас обоих плетью приласкаю — отпустят, еще и с поклонами!
Наемники держались в стороне. Зачем без приказа соваться в лесное чародейство? Десятник сама разберется. А накличет беду, так только на себя.
Юнец-лесоруб заслонил старика, поднял бесстрашные глаза:
— Хоть конем стопчи, не выпущу эту тварь! Ты уедешь, а у нас пускай скотина дохнет?
— Аранша, стой! — вскинула руку госпожа. — Не смей их трогать! Мы в чужой стране. И вспомни, на какое дело идем. Не будет доброго пути, если деревня станет нас вслед проклинать.
В тонких длинных пальцах Волчицы блеснула золотая монета.
— Возьми, старик, и уступи нам свою добычу. А стадо гоняйте пастись в другое место, да не в сырую низину, а где посуше, чтоб трава была солнцем прогрета. И следите, чтоб козы не ели чернокрыльник и ведьмин следок!
Старик распахнул беззубый провал рта, но не смог выдавить ни слова. Он впервые видел золото, но понаслышке знал его цену. За этот желтый кружок можно было купить все деревенское стадо.
Дважды пытался он взять монету, но трясущаяся рука промахивалась мимо пальцев госпожи. Юнец выручил старика. Он махнул знатной гостье поклон, схватил монету и непочтительно ткнул деда в бок. Оба скрылись в подлеске.
Арлина рухнула на колени возле сети, выхватила нож. Сеть дернулась. Из серо-зеленых лохматых складок на Арлину таращился круглый глаз — желтый, лунный, совиный.
— Не бойся, — выдохнула Арлина с нежностью. — Я не обижу тебя. Прости этих дураков. Сейчас, сейчас…
Она замешкалась: нож не сразу справился с прочной сетью. Никто не пришел ей на помощь, даже Аранша вдруг оробела.
Наконец ячейки сети подались. Что-то косматое, бесформенное скользнуло в дыру и с глухим уханьем заковыляло по просеке.
Аранша со страхом и восхищением глядела вслед лесному созданию. Внезапно кто-то тронул носок ее сапога:
— Мама, это лесовик, да?
Онемевшая Аранша глянула сверху вниз на растрепанную рыжую макушку. Затем обвела взглядом наемников и убедилась, что их по-прежнему девятеро. Тот, кого она отправила с ребенком в Найлигрим, не прискакал назад.
Женщина спрыгнула с коня. И тут к ней вернулся голос. Еще как вернулся!
— Скверный мальчишка! — Присев на корточки, она схватила сына за плечи. — Уши оборву! Почему не остался дома?
Мальчишка сморщился и приготовился зареветь, но глянул в яростные мамины глаза и передумал. Не пожалеет. Не приголубит.
Десятник встала и пристально оглядела маленький отряд.
— Ты! — кивнула молчаливому, серьезному воину. — Отвезешь паршивца домой. Всю дорогу не выпускать из рук! Нас, понятно, догонять не будешь, останешься в крепости… Лопоухий, заткнись! Что значит «так и десятка не хватит»? Вы все равно пока не десяток, а стадо необученное… А ты бери мальчика и скачи!
Передав ребенка наемнику, она вскочила на коня. Госпожа была уже в седле. Кавалькада шагом вернулась на дорогу. Разговаривать никому не хотелось. Происшествие с Денатом заставило забыть даже о спасении лесовика.
Впрочем, об этом вспомнили, и очень скоро.
До Шаугоса было рукой подать, когда кони вдруг захрапели, заартачились и остановились. Встревоженная Аранша приказала двоим наемникам спешиться и проверить дорогу впереди, но Арлина жестом отменила ее распоряжение:
— Подожди. Я догадываюсь, в чем тут дело.
Она сунула Ильену поводья своей лошадки, спрыгнула с седла и пошла по дороге, вглядываясь в шелестящий свод, где ей только что почудилось сияние круглых желтых глаз.
Кто возится наверху? Птица?
Арлина воздела руки к сплетенным ветвям:
— Пожалуйста, пропусти нас. Мы не хотели зла! Мы…
Волчица не договорила: в ее ладони метко свалилась сосновая шишка. Большая. Красивая. Очень интересно, особенно если учесть, что над головой шумят ветви дуба. И ни одной сосны, сколько видит глаз.
Арлина помнила сказки, слышанные в детстве. Каким бы пустяком ни был подарок лесовика, его нельзя отвергнуть с насмешкой, не то быть беде!
Волчица приложила руки к груди, поклонилась:
— Спасибо тебе, лесной хозяин!
Положила шишку в бархатный мешочек на поясе, рядом с черным зеркальцем, вернулась к своей лошадке, легко вскочила в седло.
Кони понесли всадников сквозь пляшущие сетки света и тени. Туда, где ждал путников силуранский городок Шаугос.
И Тагизарна — спокойная, могучая, словно раздвигающая плавным движением берега.
И стоящее у пристани прочное, немного неуклюжее судно под названием «Золотая заводь».
И трехлетний мальчуган на палубе — крепенький, огненно-рыжий, с проказливыми огоньками в серых глазах.
19
Похожее на крупную козу животное с крутым лбом, увенчанным тремя рогами, нервно переступило широкими копытами по камню и опасливо огляделось.
Еще недавно оно мирно хрупало тяжелыми фиолетовыми метелками возле славного мутно-зеленого
