разросшиеся под стеной кусты сирени.
Сирень и спасла Лейтису, смягчила падение. Женщина потеряла сознание, не увидев, что коварная дверь, повинуясь потайной пружине, захлопнулась, слилась со стеной…
Очнулась Лейтиса в постели, с мокрой тряпкой на лбу, под причитания служанок, на все лады жалевших несчастную барышню.
Барышню?!
Лейтиса готова была отдать любой перстень за зеркало.
Неужели она вновь молода? По самочувствию этого не определить. Словно ее цепами на гумне молотили.
Не открывая глаз, разбойница вслушивалась в охи-ахи служанок. И узнала все, что нужно. Оказывается, она вернулась в комнату за рукоделием королевы, застала там демона и в страхе выскочила в окно. Подоконник высокий, у самой стены — заросли сирени. Чудом барышню обнаружили, да хранят ее Безымянные!
Теперь, когда положение определилось, женщина позволила себе открыть глаза и влить в общий галдеж свои стоны. Причем искренние: она обнаружила, что талисмана при ней нет! Обронила во время погони, будь все проклято!
Но где? Где?!
23
— А ложбинку мы обойдем по скалам. — Голос Охотника стал напряженным. — Вон тропка.
— Ух ты! — сказал Дайру, глядя в щель меж камнями вниз, в ложбину.
— Пусти, дай посмотреть! — досадливо отпихнула его девочка с удобного места, откуда был виден идущий в ложбине бой.
Два гиганта — каждый ненамного меньше слона — выясняли отношения. Они кружили друг против друга на длинных мускулистых ногах и, разинув крокодильи пасти, оглашали воздух хриплым карканьем. Время от времени один из них, раскрутив над собой гибкий хвост с шипастым шаром на конце, наносил противнику такой удар, что эхо отдавалось меж скал. Рисунок танца на несколько мгновений ломался. Противник возмущенно каркал и припадал к земле. Его спинные пластины топорщились, как шерсть разъяренного кота. Затем он продолжал танец и, вскинув хвост, готовился к ответному удару.
— Это клыкастые топотуны, да? — обернулся к Шенги Хранитель, вспомнивший рассказы Охотников.
— А господа посетители заказывали драконов? — невесело усмехнулся проводник. — Извините, промашка вышла.
— А чего пастью не грызут? — Айфер глазел на сражение поверх голов ребятишек.
— У них все по правилам, — объяснил Шенги. — И не до смерти. Это брачный поединок. Перед дамой выхваляются.
— Где дама, где? — вскинулась Нитха. — Ой, вижу! Какая маленькая!
— Ничего себе маленькая! — удивился Дайру. — Прямо лошадь, только с клыками. А как лупят друг друга! И живы еще…
— Им эти удары — что тебе затрещина, — хмыкнул Шенги. — Мозг маленький и очень, очень глубоко запрятан. Хочу предупредить Сокола: если меч и прорубит броню, до мозга вряд ли достанет. Лучше за оружие не хвататься, а вежливо раскланяться с Тварями и на цыпочках идти своей дорогой.
Ралидж не ответил. Он сомневался, что даже Сайминга сумеет прорубить спинные пластины топотунов. И не собирался проверять.
Они двинулись по узкой тропе, огибая опасное место. Сначала шли над головами дерущихся гигантов, но потом тропа немного спустилась ко дну ложбинки. Люди шли тихо, надеясь, что распаленные чудовища не обратят внимания на незваных гостей.
Те и не обратили. А вот самка, порядком заскучавшая от ритуальных танцев и мужского самолюбования, оживилась, вскинула голову и завопила. Голос ее отличался от карканья самцов — он походил скорее на крик кошки, которой наступили на хвост каблуком.
Топотуны оторвались от своего увлекательного занятия и поняли: дама сердца требует подарка! Что ж, в брачный сезон она имеет на это право, а охота — это всегда интересно!
Мощные ноги с топотом одолели расстояние до скалы, вдоль которой шла тропа. Хвосты замолотили по камню с такой силой, что разнесли в крошево карниз, отрезая жертвам путь вперед. Хищники не спешили смять людей в кровавую кашу. Они красовались перед самкой, а мясо все равно далеко не убежит!
— Назад, быстрее! — крикнул Шенги.
Дайру резко повернулся, не удержал равновесия и с высоты человеческого роста свалился на груду мелких камней. Он не успел встать, не успел ужаснуться близости чудовищ: сверху мягко обрушился Шенги, сразу же оказался на ногах и заслонил мальчишку собой, вскинув когтистую лапу.
Они оба не были растерзаны лишь потому, что предназначались на угощение прелестной соблазнительнице.
Самцы приглашающе закаркали. В ответ самка низко опустила голову, завозила лбом по камням. Эта сцена комично напоминала человеческий флирт.
«Дорогая, мы просим — угощайся!»
«Ах, это мне? Не может быть! Право, я так смущена…»
Да, это было бы забавно, если бы не должны были погибнуть люди.
— Гратхэ граудха, Гарх-то-Горх! — взмолилась Нитха, вскинув руки к лицу.
— Ох, там ведь ребенок, — мрачно пробасил Айфер и тяжело спрыгнул вниз. Он не стал выжидать: подхватил увесистый камень и швырнул в самого крупного самца.
Камень со стуком отскочил от костяных пластин.
Топотун с интересом обернулся. До него дошло, что мяса хватит не только на ублажение капризной кривляки.
А Ралидж задержался на карнизе — но не из страха: на него снизошло озарение. Фраза… та, бессмысленная с виду, но чародейная… дающая нечеловеческую силу и ловкость… та, которую поселил в его памяти Аунк! Она вернулась как ни в чем не бывало, словно ее не смыло дурманное зелье!
Лишь мгновение длился тот черный ужас, тот внутренний крик, который рождался в душе перед тем, как Ралидж переставал быть самим собой. А затем губы через силу вымолвили:
— Темная коряга шарит в ядовитой трясине.
И, оттолкнувшись от карниза, человек — человек ли? — оказался прямо перед мордой самого крупного самца. Воин не пытался выхватить меч из ножен, холодно и расчетливо понимая, что это оружие не поможет против Твари. Он сам был более страшным оружием.
Хищник не выдержал. Мясо перед самым носом — это нестерпимо! Тут забудешь про всех самок на свете!
Клыкастая морда рванулась вперед с проворством щуки, хватающей пескаря. Нитхе, которая в ужасе наблюдала за боем с карниза, показалось, что жуткая пасть перехватила Ралиджа пополам. На самом деле движения человека были так быстры, что обманули не только глаза девочки, но и красные гляделки топотуна, который так и не понял, что произошло. Ноги человека уже стояли на нижней челюсти чудовища — ступни в промежутках между зубами, — а руки вцепились в верхние клыки. Невероятно могучим движением человек разогнулся, раздирая челюсти монстра. Хищник яростно мотал головой, но не мог стряхнуть врага. И вот треснула кожа меж костяными щитками, показались выдранные с корнем сухожилия, и человек выпрямился во весь рост, разорвав морду хрипящего топотуна так, что верхняя челюсть держалась лишь на костяной чешуе. Небрежным, но страшным движением воин сорвал ее, отшвырнул прочь и ловко спрыгнул на землю, увернувшись от судорожно бьющего по земле хвоста агонизирующей твари.
Второй топотун был весьма сообразителен, по меркам своих сородичей — гений. Он не стал выяснять, каким образом неизвестное мелкое существо убило его соперника. Просто повернулся и с топотом кинулся
