Ну, точно! Что-то случилось с талисманом! Так было и в прошлый раз, когда он искал Дайру.
И так же, как в прошлый раз, Шенги напрягся, услышав сквозь серебристое марево дыхание ребенка.
Она спит! Ну, точно — спит! И дышит так ровно, сладко… Что-то хорошее ей снится, даже это Шенги почувствовал так отчетливо, что и сомнений не возникло.
Охотник усмехнулся, вспомнив, как вчера сквозь серебряную пелену ощутил, что кто-то целует Дайру. Теперь-то он знал, что мальчика лизал в лицо пес.
Но сон ни с чем не спутаешь. Это не обморок и не… не то, о чем и думать не хочется. Намучилась, намаялась бедняжка, прикорнула где-нибудь под кустом да и уснула.
Пожалуй, волноваться за нее не стоит.
Сокол разглядывал спасенного им недавно человека с брезгливым недоумением. Мол, что с тобой сделать: пришибить на месте, в море утопить или попросту сдать властям?
А в душе Айрунги еще не улеглось веселое, дерзкое возбуждение. Умом он понимал, что Хранитель может ему устроить кучу неприятностей. Убить-то не убьет, раз сразу не угрохал, на поле боя. Но достаточно Соколу сказать несколько слов королю Фагаршу…
И все же авантюристу казалось, что именно сегодня с ним не может случиться ничего плохого. Ему все удастся — даже уговорить этого злопамятного Сына Клана не поднимать шума вокруг его, Айрунги, скромной персоны.
— Я не успел поблагодарить моего господина! — бодро начал он. — Если бы он меня не вытащил из-под Твари… ой, поимел бы меня тот слизняк!
Ралидж неопределенно хмыкнул, а проходимец продолжил горячо, убеждающе:
— Стоит ли Соколу хмуриться? Так хорошо дрались бок о бок… и зачем ворошить прошлое? Тот снег давно растаял.
Хранитель крепости Найлигрим снизошел до ответа:
— Снег-то растаял, да лед-то остался. Столько дел натворил, а теперь — «кому я должен, всем прощаю», так?
Айрунги не успел ответить: подошел король. Злое, гордое удовлетворение победителя сквозило в каждом его движении, в каждом взгляде. Рукав его был разорван, рука обожжена выше локтя.
За государем семенил старый лекарь Марави и безнадежно ныл:
— Ну, хотя бы повязку наложить, распухнет ведь завтра… ну, хоть мазью, хорошая такая, на травах, на барсучьем сале…
Король не обращал внимания на старика. Похоже, просто его не слышал.
Ралидж отступил в сторону, чтоб не оказаться на пути у стремительно шагающего Фагарша. Тот, не замечая никого вокруг, обратился к Айрунги:
— Известь — это здорово! Я уже велел, чтоб в каждой хижине у моря была хоть одна корзина извести — на всякий случай.
— Отсыреет, — отозвался Айрунги… и вот тут-то почувствовал страх.
Сейчас Ралидж заговорит, и все кончится. Айрунги перестанет быть в глазах эрнидийцев ученым, придумавшим новое оружие, и героем, вышедшим с этим оружием против чудовища. Исчезнет недолгое единение с маленьким сплоченным народом, выросшим среди скал и волн. И Шаунару он не увидит уже никогда, потому что эту ночь встретит в подземелье.
Вряд ли король крепко покарает его за поддельные рекомендательные письма и наглое вранье. Все же кое-какую пользу Айрунги принес сегодня острову Эрниди!
Но терпеть в королевстве отпетого авантюриста с лихой репутацией Фагарш не станет. Если не выдаст за вознаграждение кому-нибудь из заинтересованных правителей (храни Безликие!), то вышвырнет с Эрниди. А куда податься тому, кто объявлен вне закона почти в каждой стране?
Тревожные раздумья даже тенью не отразились на почтительном лице Айрунги. Вот где пригодились навыки матерого интригана, полученные и отточенные при крупнейших королевских дворах мира! Да, мысленно он прощался с Эрниди, со спокойной жизнью, с любовью.
А вслух бойко обсуждал с Фагаршем способы хранения негашеной извести возле моря. Так и шли мысли — в два потока.
Когда самым многообещающим был признан глиняный кувшин и слой воска поверх извести, Айрунги рискнул обернуться.
Ралиджа рядом не было. Он ушел, не сказав ни слова.
Вахтенный у трапа был непреклонен:
— Капитана? Сейчас? Да мы снимаемся с якоря! Капитан и разрешение на выход получил. Вот вернутся с берега последние наши парни — и отваливаем!
— А я сказал — позови капитана. И немедленно.
— Немедленно? Ага! Сейчас! Прям примчится! Не знаешь ты, дядя, нашего капитана! Да он с меня шкуру…
— Заткнись, племянничек сопливый! Скажешь Сарху: Шершень хочет поговорить о старинных побрякушках. Работы ювелира Риаваша. А замешкаешься — он не только шкуру с тебя спустит, но и жилы по одной повытягивает.
До вахтенного дошло, что незваный гость и впрямь знает капитана. Матрос свистом подозвал юнгу и негромко приказал ему что-то.
Шершень спокойно ждал, поглядывая, как эрнидийцы приводят в порядок деревянный причал, недавно разгромленный монстром. Сгущались сумерки. Разбойник всей грудью вдыхал морской воздух, ощущая радость, какую мог бы испытывать параличный больной, чудом возвративший себе здоровье.
Тело подчинялось только ему, Шершню, и никому больше. Ураган обратился в бесплотную, беспомощную тень в недрах души. Чародей испытывал все, что ощущало приютившее его тело — холод, голод, боль, разные плотские радости. Но по своей воле маг не мог пошевелить и пальцем. И общаться мог только с Шершнем — больше никто не слышал его беззвучных речей.
У Лейтисы и Недомерка дела обстоят так же. Правда, по словам Недомерка, Фолиант без передышки ноет и причитает. Что же до Орхидеи, то любо-дорого послушать, как Лейтиса с ней ругается! Правда, слышны только реплики разбойницы, но остальное легко домыслить…
Сверху донесся крик юнги:
— Эй, на вахте! Пропустить гостя! Капитан ждет в каюте!
— А вот хрен твоему капитану! — запрокинув голову, проорал Шершень. — Сам сюда спустится, на причале будем говорить! Не хочет — пусть поднимает паруса и валит в голубую даль!
Правильно. Дураков нет — соваться к Сарху в зубы! Если разбойники решили продолжить начатую магами игру, то это еще не значит, что можно доверять рехнувшемуся наррабанцу. Жаль, что без него и его людей не обойтись.
Ага, вот и он! Явился все-таки, старый приятель!
— Шершень! — Длинное смуглое лицо пиратского капитана светилось радостным изумлением. — Это в самом деле ты?! А я-то думал, мои олухи что-то напутали. Как тебя занесло на Эрниди?
— А ты забыл, что наш новый господин — чародей? — холодно прозвучало в ответ. — Надо будет — в Уртхавен меня перенесет. И тебя тоже. Не забыл, что задаток надо отрабатывать? Шенги и Ралидж здесь, на острове!
Улыбка наррабанца стала напряженной.
— Я выхожу из игры, старина. Понимаешь, удалось кое-что узнать — пленник выболтал, мальчишка. Эта парочка — Шенги и Ралидж — куда зубастее, чем кажется. Ну их к песчаным демонам, не хочу и связываться.
— Да? Я это должен сказать хозяину? Мне, знаешь ли, своя шкура дорога, привык я к ней как-то.
