Издагмир. Дворец Хранителя. Покои, отведенные для Рахсан-дэра. На полу среди жестких высоких подушек восседает юная дочь Светоча. Лицо принцессы серьезно и задумчиво, глаза скользят по страницам гигантского фолианта. Выразительно, внятно читает она древнее поучение на родном языке, а вельможа с лицом хищной птицы следит за каждым ее словом. Он, Шенги, стоит в дверях и не решается окликнуть девочку: любой посторонний звук кажется кощунством среди этого строгого благочестия.
Нитха? В солеварне? С каким-то матросом? Ну, бред…
Левая рука без приказа сорвала чехол с талисмана. Увы, все вокруг опять залил серебристый свет. Похоже, талисман издыхает.
Еще недавно эта мысль привела бы Шенги в отчаяние, но теперь его волновало другое: дыхание девочки, пробивающееся сквозь светлую пелену, уже не было сонным. Где же она? И… и с кем?
Хорошо, пусть Шенги дурак, пусть он тысячу раз дурак, но он должен убедиться, что с Нитхой не стряслось ничего плохого!
— Господин мой, — заговорил Охотник с деланной небрежностью, — конечно, эта корова плела ерунду, но я как-то беспокоюсь. Схожу-ка в эту солеварню. Посмотрю, не торчит ли там какой-нибудь гад, которому очень, очень нужно переломать ноги.
— Пра-авильно, — отозвался Ралидж, которого не обманул легкий тон Охотника. — Никого там, конечно, нет, а все же не мешает проверить. А я найду мальчишек и загоню домой. Что-то долго они на слизняков охотятся.
Шенги почувствовал укол совести: забыл про мальчишек! Но эта мысль тут же исчезла. Охотник в смятении даже упустил из виду, что наступает ночь полнолуния. Не Нургидан — Нитха занимала сейчас его помыслы.
Ни он, ни Сокол не знали, что в гавани не было другого корабля, кроме «Белопенного». Не связали слово «матрос» с экипажем Сарха.
Волны вереска шелестели, пытаясь соперничать с шумом прибоя. Ранние звезды глядели с ясного вечернего неба.
На этот раз Айрунги брел не наугад, как в ту волшебную ночь. И когда он добрался до «садика ведьмы», встретила его не плывущая сквозь тьму медленная песня.
— Притащился? — донеслось сверху. — Сюда можешь не карабкаться — спущу башкой вниз!
— Ничего, — кротко ответил Айрунги. — Здесь невысоко… может, выживу.
В два счета преодолел крутую тропку и налетел на суровый взгляд женщины, стоящей возле небольшого костра.
Во имя Безликих, как она умудряется выглядеть королевой в поношенном платье и накинутом на плечи блеклом, выцветшем платке?
Волосы снова падают по плечам бронзовой массой, их сдерживает красная лента. Должно быть, девушка заплетала косы для боя, чтобы тяжелые пряди не падали на глаза.
— Ну? — скрестила Шаунара руки на груди. — И стоило лезть сюда? Извиниться можно и на расстоянии.
Нет, просить прощения Айрунги не собирался. Не из самолюбия. Просто уже понял, что жалкое вяканье погубит его в глазах Шаунары. И бешеное признание в любви тоже сослужит плохую службу. Слыхала она краснобаев!
Всерьез разгневана? Или это проверка: ну, что будешь делать, Айрунги Журавлиный Крик?
Ах, как хотелось Айрунги удивить красавицу ведьму. Или рассмешить. А лучше — то и другое вместе. Когда женщина удивлена, она забывает обиду… ну, хотя бы на время. А когда женщина смеется, она добреет и готова многое простить.
А ведь когда-то Айрунги умел удивлять и смешить людей. В юности. Когда был фокусником в цирке.
— Так как насчет извинений? — требовательно прервала его размышления Шаунара.
Перед глазами бывшего циркача еще стояли хохочущие, бьющие в ладоши зрители. Воспоминание подсказало, что делать дальше.
Мысленно проверив содержимое потайных карманов, набитых всякой всячиной, Айрунги сухо усмехнулся и сел на валун. Краем глаза отметил, что уж, гревшийся на теплом камне, на сей раз не пустился наутек. Неужели признал знакомого?
— Извинения твои мне не очень нужны, — с напускной суровостью сообщил он. — Конечно, ты меня чуть не убила, но я готов тебя простить. Понимаю: ты была перепугана, приняла меня за чудовище. Слабая женщина, нежное существо…
— Тебя со слизняком легко спутать, — согласилась Шаунара. В глазах блеснули лукавые искорки.
Айрунги чуть не закричал от радости: она приняла игру.
— Затрещина — пустяки, — с тем же строгим видом продолжил он. — А вот изволь вернуть, что унесла! Некрасиво получается: израненный герой лежит без сознания, а шустрая мародерка его обирает!
— А поточнее можно? — в тон ему переспросила Шаунара. — А то при богатой добыче не грех и перепутать. Что там у тебя пропало? Фамильные драгоценности Семейства Заркат? Королевская печать, которую ты стянул у Фагарша?
— Пряжка, — трагическим тоном поведал мужчина. — С пояса. Эмалевая. Дивная художественная вещь, говорящая о моем тонком вкусе!
— Да? Ну, раз я ее взяла, это говорит о моем тонком вкусе. Будешь обшаривать садик? Начни с крапивняка. Под ним можно столько пряжек спрятать…
«Не сердится! — ликовал Айрунги. — Дразнит меня!»
— А что там обшаривать? — сказал он вслух. — Вот она, пряжка, торчит из твоей нечесаной копны.
Он встал, небрежно взял двумя пальцами запястье женщины и легко направил ее кисть к тяжелой волне волос. В глазах Шаунары мелькнуло удивление: пальцы коснулись холодного металла.
В руке ее оказалась большая пряжка. Дешевая, латунная, с аляповатым узором из низкосортной эмали.
— Вот! — осуждаюше сказал Айрунги. — Вот такой ты человек! И все у тебя не по-людски. Другие женщины волосы лентой завязывают, а ты чем?
Шаунара невольно вскинула руки к волосам. И вскрикнула — не от страха, а от неожиданности, — когда по ее руке скользнул уж, возмущенный бесцеремонным обращением.
— Змеюкой волосы повязывает, — выговаривал ведьме Айрунги, — спит под кустом, в костер сует что ни попадя… — Он пригнулся к костерку и принюхался. Хвала Безликим, дым как дым, без всякой мерзости.
— Хватит болтать! — всерьез обиделась Шаунара. — Бери свою пряжку и убирайся!
— «Бери»? — вежливо удивился Айрунги. — Мне ее можно взять? Самому?
И указал пальцем на грудь женщины. Шаунара опустила глаза и ойкнула. Дурацкое латунное блюдце каким-то чудом оказалось приколотым к ее платью меж грудей,
— Не хочет пряжка ко мне, — печально протянул Айрунги. — Может, сама прицепишь ее мне на пояс?
— Что угодно, лишь бы от тебя отделаться. — И Шаунара, изображая покорную рабыню, опустилась перед мужчиной на колени.
До чего нелепая пряжка, никак не застегнуть! А над головой звучит патетическое:
— Это памятная вещь! Подарок правительницы Проклятых островов! Когда я уплывал, она вбежала по пояс в море и, простирая руки вслед кораблю, прокричала: «Мой повелитель! Ты плывешь навстречу злой судьбе! За морями тебя подкарауливает колдунья с косами цвета бронзы и вредной душой! Она навсегда привяжет тебя к себе и никогда, никогда не отпустит…»
Наконец-то окаянная пряжка пристегнута!
— Если ты когда-нибудь встретишь такую идиотку… — начала Шаунара, поднимаясь с колен. Но не договорила: сильный рывок швырнул ее на грудь мужчине, прямо в распахнутые объятия!
Ну, чудеса! Мало того что пряжка почему-то сколола вместе пояс Айрунги и ее платье, еще и концы ее платка, связанные вместе, обвивали шею мужчины!
