Дайру скользнул взглядом по оживившимся физиономиям друзей и сказал коварно равнодушным голосом:
— Крылья — ерунда. Можно к нему пустельгу привязать веревкой от мешка… Да ладно, пошли! Стена высокая, не перелезть. И вообще я в это дело вязаться не хочу.
— Это — высокая стена? — обиделся Нургидан. — Это через нее мне не перелезть?!
— Вся в выбоинах! — поддержала его Нитха, деловито распутывая веревку. — Прямо лестница!
— А ты, — покровительственно обернулся к Дайру юный Сын Рода, — вообще в этом деле ни при чем. Это все мы затеяли.
— Не мы, а я, — поправила Нитха. — Принцессу как-нибудь простят!
— Не попадемся! — усмехнулся Нургидан и обернулся к Дайру: — Если хочешь, подожди здесь.
Дайру заколебался между осторожностью и жаждой увидеть незабываемое зрелище.
— Я с вами! Если что — я вам помешать пытался!
— Но ворота… — недоумевал Хранитель. — Как оказались выломаны ворота?
— Мои гости были… э-э… возбуждены! — ответил желтолицый, желчный Бавидаг и бросил убийственный взгляд на стоящего в стороне Шенги. Охотник не дрогнул: убийственный взгляд был по крайней мере двадцать седьмым за сегодняшний вечер — было время привыкнуть.
— Хорошо! — Хранитель старался остаться сдержанным. — Итак, толпа твоих гостей… возбужденных, очень хорошее слово… выбежала со двора. Но это не объясняет, почему чуть ли не половина города оказалась разгромленной.
— Ну, уж и половина! — вмешался Шенги. — Две-три улочки! И не разгромлены, а так, драка была…
Его перебил грозный ропот. Бавидаг, Вайсувеш и несколько незнакомых Охотнику горожан были возмущены. Грозила вспыхнуть перебранка, но Хранитель твердым взглядом заставил всех замолчать и сам гневно и язвительно ответил:
— Две-три улочки, почтенный Охотник? Хочешь сказать, что твои ученики еще не показали, с каким размахом могут действовать?
Шенги промолчал. Нургидан и Нитха, стоя рядом с ним, понуро глядели в пол. Дайру исчез за их спинами — в подобные мгновения он становился невидимкой.
По знаку Хранителя Бавидаг продолжил:
— Мои гости выбежали за поворот и столкнулись с толпой, которая кричала и размахивала факелами…
— Тоже была возбуждена, не так ли? Но мы, похоже, забегаем вперед. Может быть, молодые люди соизволят объяснить мне странное поведение толпы?
— Мы бросились убегать, — трагическим голосом поведала Нитха, не поднимая глаз. — Чучело мешало лезть на ограду. Мы раскачали его и перебросили на улицу…
— Мы ж не знали, — встрял Нургидан, — что там шла похоронная процессия!
Вмешался небогато одетый толстячок, который давно порывался высказаться, но не решался. Теперь он набрался храбрости и заговорил быстро, сбивчиво и сердито:
— Похоронная процессия? Да! Он был простым кондитером, наш Тирасур, но он заслуживал честного погребения! И не кричали мы «бей грайанцев!», это ложь! Мы шли к воротам… на Черную Прогалину! С факелами? Да! Как же без них, если обряд ночью? Про нас говорят, что мы громили лавку, а мы не громили лавку! Но если с неба падает демон с крыльями… прямо на носилки с покойником… и крики… и какие-то со стены прыгают…
— Ах, вы лавку не громили? — с грайанским акцентом завопил долговязый нервный человек, наступая на толстячка и тесня его к Хранителю. — А кто ее громил? Демон с крыльями?
— Да не нужна нам твоя лавка! — оборонялся толстячок. — Мы в дверь стучались.
— Ломились!
— Стучались! Да! Просили убежища от демона! А ты открыл, изверг? Открыл, а? Ты людей на съедение бросил! Да!
— Открыть? Нашли дурака! Я сразу раба черным ходом — к соседям за помощью! Если толпа… если факелы… если кричат… Я-то помню, как вы, гурлианцы, девять лет назад всю Грайанскую Сторону в щебень разнесли!
— Это дело давнее! — встрепенулся Тагиарри. — Еще при прежнем Хранителе! А теперь город стал мирным… со всех земель люди, никто никому горло не рвет.
— Не рвет? А зачем они щиты выломали на окнах?
— Мы — чтобы в дом!.. Чтобы от демона спрятаться!.. Да!
— Спрятаться?! Я сам слышал: на улице кричали, что здесь уже убивают!
Из-за спины учителя вынырнул Дайру, что-то шепнул Нургидану на ухо и вновь исчез. Нургидан шагнул вперед и уточнил:
— Про убийство кричал Бавидаг. Это он о покойника споткнулся… покойник выпал из носилок.
— Да! — воспрянул духом толстячок. — Наш дорогой Тирасур! Чужеземцы пинали его ногами! — Он взглянул на Бавидага, как на людоеда, пойманного в разгаре кулинарных трудов. — А когда со всех улиц набежали свирепые грайанцы…
— Не свирепые, а соседи! — переорал его лавочник. — На помощь! А что делать, если подлые гурлианцы…
— Господа мои! — воззвал Хранитель. — Стыдитесь! Весь шум начался из-за пары озорников и вот этого…
Тагиарри брезгливо тронул носком сапога валяющееся на ковре вещественное доказательство — чучело медведя с прикрученными к нему растерзанными останками пустельги. Натворивший столько бед медведь отнюдь не напоминал демона. Он больше походил на пьяницу, которого вышвырнули из кабака и который уснул в грязной придорожной канаве.
Если Хранитель хотел унять страсти, то добился одного: в нестройный хор голосов вплелись горестные причитания чучельника, оплакивающего свои погибшие творения.
Кульминацией безумия стал момент, когда распахнулись двери и в зал в сопровождении двух чернокожих рабов ворвался высокий, тощий, неестественно прямой человек в пестрой развевающейся одежде и мягких сапогах с загнутыми носами. Седеющие волосы были схвачены серебряным обручем. Длинные прямые усы грозно топорщились на смуглом горбоносом лице. Темные глаза сверкали. Голос, подобный клекоту орла, перекрыл шум:
— Мне сообщили, что произошло нечто возмутительное и в этом как-то замешана моя юная госпожа! Я хочу знать, во что втянули дочь Светоча… и чему вообще тут учат нашу жемчужинку!
Жемчужинка показала ему язык, спохватилась и приняла вид скромный и невинный.
Хранитель тяжело вздохнул и безнадежным ровным голосом ответил:
— Да, уважаемый Рахсан-дэр. Хорошо, что ты почтил нас приходом. Твоя юная госпожа вызвала на Грайанской Стороне беспорядки с дракой и порчей имущества. Не уверен, что ваше войско с боевыми слонами смогло бы нанести Издагмиру больший урон, чем эта барышня…
Накричавшись, горожане разошлись, успокоенные заверениями Хранителя, что убытки оплатят пополам Шенги и Рахсан-дэр.
Ушел Вайсувеш, безутешно унося в объятиях то, что осталось от демонического медведя.
Ушли Нургидан и Дайру, зорко глядя, чтобы не встретиться с Бавидагом: грайанец горел желанием расспросить своего раба, почему демон посетил именно его дом.
Рахсан-дэр возмущенно клекотал что-то насупившейся Нитхе, которая рядом с высоченным вельможей казалась совсем маленькой, хрупкой и беспомощной.
Тагиарри, болезненно морщась, жаловался Охотнику:
