— Или в туалете, — снова встрял милиционер.
— Пошла за хлебом, в магазин.
— Стирает, может быть — и поэтому не слышит.
Очевидно, что охране банка было скучно.
— Садись-ка, лучше расскажи нам: как ты от мужа-то удирал…
— Сейчас, чуть отдышусь.
Конвойные — сержант и лейтенант, упустившие Белова — подъехали к прокуратуре. Хоть машина и остановилась у самого подъезда, они не спешили покидать ее.
На лейтенанта лучше было б не смотреть — лицо приговоренного к повешению. Лейтенант понимал, что его может в данной ситуации спасти только чудо, нечто из ряда вон выходящее. Объяснение с начальством нужно было сделать каким-то таким… Внезапным и резким, каким был и сам этот побег.
Сержант был поспокойней: над ним был старший, офицер. Ему-то дыня и полагалась, по уставу. Однако все ж и у сержанта лицо дергалось.
— Ну что, пошли, что ли? — решился наконец лейтенант, открывая дверь «жигулей». — Прошу, сержант!
— Да нет уж, вы первым идите!
— Мы тут не на параде. На службе старший — замыкающий.
— Это почему же?
— Потому. Волки — знаешь, как ходят? Вожак всегда сзади идет, прикрывает.
— Неправда ваша! Вожак впереди — ведет!
— Вот и неверно! Вожак от преследователей огрызается!
— Боитесь идти впереди — так и скажите!
…Они вошли к Власову в кабинет вдвоем, плечом к плечу, одновременно.
Вошли и встали. Тишина.
— Владислав Львович! — взяв под козырек, нарушил паузу лейтенант. — Вот вам блокнот с чистосердечными признаниями художника Белова. Писал он всю ночь и написал честно, как он нам сам доложил. Откровенно. Ничего не утаил.
— Понятно, хорошо! Давай сюда его, Белова.
— А это просто невозможно, — отрицательно мотнул башкой сержант.
— Как невозможно? Почему?
— Да потому что — вышло как? — Сержант склонился к самому лицу Власова, втолковывая ему ясно, просто, как малому ребенку: — Он письменно, художник ваш, Белов, все объяснил вам, письменно, не устно, так? Видите — вот исписал полблокнота. Это понятно, надеюсь? Ну вот. А сам он взял — да и сбежал!
— Вот сука же, ага? — добавил лейтенант.
— Что, снова не подходит? — спросил милиционер Белова. — А ты соседу позвони. Соседа телефон знаешь?
— О, Петя, ты — Аристотель! — обрадовался Белов и быстро набрал номер соседа: — Алло, Сашка? Привет! Тебе Ленка ключи не оставляла от квартиры? Нет? Ну, значит, дрыхнет. Будни ее! В стену стукнись кулаком. И позови ее к себе: мой телефон, его… — Белов чуть не сказал «могут прослушивать», но спохватился: — Ужасно плохо работает, мой телефон, совсем погано слышно. Да!…Лена?! Слава богу!
Белов обрадовался так, что у него чуть не лопнуло сердце. Не в состоянии сдерживаться, он уже почти кричал в трубку:
— Послушай, Лен, я не уехал, я в Москве. При встрече расскажу. Внимательно меня послушай, слышишь? Что надо сделать? Во-первых, собрать мои вещи, теплые. Какие найдешь, все равно.
— И сухарей насушить, — не смог не встрять, подначивая, милиционер.
— Там свитер новый, да ладно, его надо искать. Бери, что найдешь, понятно? Я сейчас в одной рубашке. После расскажу… Потом еще деньги ты достань. А то я и без копья вдобавок. Деньги, ИЗ, на книжной полке у меня, за Львом Толстым. Все забираешь деньги, абсолютно все! Да, вот еще: и документ какой-нибудь, любой, найди, прихвати. Любую ксиву — чтобы только с фотографией! Все это ты хватаешь быстро и — к соседу, к Сашке — ну откуда говоришь, почему — сейчас нет времени это объяснять, при встрече. В моей квартире не оставайся, ясно? Ни в коем случае. Запрешь квартиру и у Сашки меня ждешь! У Сашки, поняла?! Отлично. Пять минут тебе на все про все! Я тоже к Сашке подскочу, быстро, в течение ближайшего часа. Все поняла? Удач тебе! До встречи! У-х-х! — выдохнул Белов, кладя трубку.
— А я не понял, — вдруг сказал милиционер, — зачем же ты ее ну, со своей квартиры — к Сашке? Странно.
— Боюсь, ко мне нагрянут на квартиру.
— Кто?
— Жена!
— Она же, ты сказал, за океаном у тебя?
— Вот то-то и страшно. Разгонится над океаном и налетит с разгона…
— С чего бы? Вы ж разведены?
— А разведенному, ты думаешь, не больно? — молол Белов что лезло в голову, лишь бы не замолкать, не останавливаться. — Ну, если, скажем, мясорубкой по лицу? Разведенному? А? Так же хреново, как и женатому. Верно я рассудил? Ладно, бывайте, братцы. Хотел у вас еще и на метро занять, да ладно уж — раз без денег, то уж такси поймаю, пожалуй.
— Ты бы оделся б. Не в рубашке ж ехать. В таком виде тебя никто и не посадит. Решат, что того… — один из охранников покрутил пальцем себе у виска. — Я комбинезон тебе дам — во — запасной.
— Давай. Спасибо. Я сегодня же верну.
— Да не спеши. Ты, главное, верни его постиранным!
Лена лихорадочно искала, собирала вещи. Нервозность, сквозившая в голосе Белова, передалась и ей. Она плохо ориентировалась в вещах Белова — копаться у него в шкафах ей до того не приходилось. Она спешила, все перерывая, откидывая барахло на стулья, кресла, на тахту.
Надо быстро, за пять минут — он ей ведь так сказал!
Белов, уже одетый в пятнистый комбинезон, протянул руку, останавливая первую попавшуюся машину — старенький «москвич», времени в обрез.
На его удивление, «москвич» мгновенно и резко вильнул к нему, тормознув с визгом.
«Во, до чего ж денег ему хочется!» — подумал Белов, наклоняясь к окну «москвича».
Однако водитель, вместо того чтобы склониться навстречу с вопросом «Куда?» и «Сколько дашь?», стремительно выскочил из автомобиля на проезжую часть.
— Николай Сергеевич?! Вот те раз! Вы как здесь?
Обходя быстрым шагом капот, прямо на Белова надвигался старший инспектор уголовного розыска Иван Петрович Калачев.
«О господи! — мелькнуло в голове у Белова. — Вот повезло как утопленнику».
В сознании немедленно всплыла картина: кирпич, летящий в очко сельского сортира.
Люди реагируют на звук!
— Здравствуйте, Иван Петрович! — шагнув вперед, Белов протянул руку инспектору. — Мне Владислав Львович сказал, что вас срочно начальство зачем-то вызвало и вы поэтому задержитесь… — Белов говорил искренне, чувствуя с удивлением, что он как-то совершенно неожиданно взял верный тон. Нахлынувшее вдохновение самозабвенного, наглого вранья настолько охватило его, что он осознал каким- то седьмым чувством, что эта встреча даже к лучшему. Да и в самом деле он был рад встрече с Калачевым. — Рад видеть вас в добром здравии! Хотя, честно говоря, никак не надеялся с вами сегодня увидеться.
— Я ничего не понимаю: почему вы здесь?
— В двух словах объясню. Вы не очень торопитесь? Власов отпустил меня на все четыре
