В сорока метрах перед ним лежал готовый полностью к полету параплан… Рядом с парапланом два мощных скакуна и на одном из них — Игнач…
— Да как… — не мог понять Коля. — Как ты догадался?
— Ты ж сам мне рассказал, — пожал плечами Игнач. — Как сокол, как коршун…
Коля быстро извлек из рюкзака капроновый фал:
— Как чувствовал, что пригодится!
Два коня Игнача — впереди — начали медленно и дружно разгоняться… В такт им пошел и Колин конь, будто чувствуя скорое освобождение от груза… Берке, лежащий поперек седла, был надежно пристегнут двумя альпинистскими карабинами Коле к поясу… Ремни параплана охватывали Колю. Параплан лениво приподнялся над землей, затем наполнился и вышел в стартовое положение. Кони Игнача прибавили темп, и параплан, стремясь вверх, снял часть нагрузки с Колиного коня…
Выскочившая из перелеска погоня увидела, как всадник с тяжелой ношей у пояса отрывается от седла коня и медленно взмывает в воздух, уносимый невиданным цветком-ковром…
Пораженная зрелищем, погоня остановилась как вкопанная… Беглец с добычей был недостижим…
— Он в небе… — сказал кто-то. — Небо выше нас…
Смотря вверх, наблюдая чарующий и волшебный полет, они даже не обратили внимание на Игнача, спокойно сматывающего метрах в трехстах капроновый фал…
— Всегда пригодится веревка в хозяйстве…
Параплан плыл уже над рекой, высоко — метрах в ста от земли, — а погоня все стояла, наблюдая как заколдованная.
— Я успел загадать желание! Ахмед!
— Но это ж не звезда! — насмешливо заметил Ахмед.
— Я знаю, — кивнул загадавший. — Но в жизни нужно верить в лучшее!
Светало. Перед княжьими «хоромами» собрались все защитники Берестихи.
— Все! — скомандовал дед Афанасий. — Солнце встает. Не вернулся… Мы уходим! — Его взгляд обратился к Олене: — Что делать, внученька?..
Он прижал ее голову к груди.
Взгляд Олены с застывшими от боли утраты глазами был обращен в небо — от кого же еще ждать помощи?
— Такая телка… Смотрите! Смотрите! Летит!!!
Медведев вернулся из райцентра ранним утром, на одном из местных леваков, представлявшем собой помесь «мазды» с правым рулем 1986 года выпуска и «рено» 1981 года с левым рулем. Даже совершенно не искушенному наблюдателю было понятно с первого взгляда, что рейсовые автобусы не для таких господ, как Медведев, привыкших ездить исключительно на иномарках. Судя по усталому выражению лица начальника телепортаторов и искрящемуся костюму, от которого за версту разило парфюмерией сладкого и дорогого образа жизни, можно было понять, что гулянка удалась и полная разрядка состоялась. Маршрут таких гулянок был хорошо известен представителям местной элиты, — ужин в ресторане автовокзала или у речников, танцы во Дворце культуры «Асфальтоукладчик» или в Клубе общества газосмесителей, с одним и тем же неизбежным финалом — буйной оргией в двухместном «люксе» гостиницы завода Распылитель или Доме отдыха плавбазы Севморжелатин.
Увидев свой «мерседес» с развороченной крышей, Медведев остолбенел.
Постояв так минут пять, Медведев начал оглядываться по сторонам, то ли желая кого-то о чем-то спросить, то ли, напротив, надумав одарить кого бы то ни было уместным в данном случае сообщением, состоящим, как водится, из бурного потока грязной матерщины.
Первым, кто попался Медведеву, был Михалыч, спешивший на службу, на полигон, с утра пораньше.
Михалыч мигом оценил оперативную обстановку и, подойдя, участливо полуобнял Медведева за плечи.
— Да, вот отделали, так отделали! Новый кузов — это как новую тачку купить. Сочувствую от души!
Ему действительно было жаль этого уже совсем немолодого человека, с серебряным значком «25 лет войскам ТЛПРТ» на лацкане дорогого пиджака, с уже проступившей на щеках розовой паутиной мелких кровеносных сосудов…
— Да вот, старший летел, — тебе капот-багажник отрифтовали… Младший Аверьянов ваш вчера слетал, — мне теперь автомобиль убили… — Медведев похлопал себя по значку, который кроме надписи содержал еще стилизованное изображение трех мечей, закрываемых, как щитом, стартовой луковицей, похожей на церковный купол и на древнерусский шлем одновременно, с кошачьим грузиком вверху, вместо вымпела. — Одни загадки тут, в телепортации. А надбавок не платят… — Было видно, что он готов с секунды на секунду расплакаться навзрыд, как ребенок…
— Не расстраивайся, Саша, — успокоил Михалыч. — Сейчас я все объясню. Телепортация тут совершенно ни при чем… Просто у тебя на чердаке… — Михалыч легонько стукнул пальцем Медведева по лбу. — Воронье жрало торт тридцать пятого столетья. От рождества Христова. Это правда. — Ткнув Медведева в значок, Михалыч закруглил мысль: — Потому что «осторожно, злая собака»!
Будучи уверенным, что он все доступно-понятно объяснил Медведеву, и не в силах помочь ему еще чем-то, Михалыч вздохнул и направился к своему «опелю»…
Медведев посмотрел ему вслед, идущему решительной размашистой походкой полковнику, и подумал: «Да уж, реформа Вооруженных Сил… Не то что говорить, а и подумать страшно. — Он покрутил вслед Михалычу пальцем у виска. — Одни дебилы с децибелами. Говорящее голенище».
В этот момент полковник оглянулся, чтобы напоследок поддержать взглядом упавшего духом уже совсем не молодого ученого. Но, увидев очевидный, понятный любому жест, только печально вздохнул: «Довели науку! Доктор, лауреат, личный консультант министра обороны… Стоит, не стесняясь, у всех на глазах мозги себе подкручивает! …Конец! …Это — все! С такой наукой у страны нет будущего. Полный привет! …Стоп, машина! …Вашим билетам — станция!»
Параплан плавно приземлился в центре Берестихи под ликующие выкрики.
— Хан Берке! — объявил Коля, ставя на ноги своего пленника и сдирая скотч с правого глаза.
Глаз Берке стремительно задвигался, озираясь…
— Лучезарный!
— А давайте лучезарного на кол посадим? — предложил кто-то.
Коля содрал скотч с левого глаза Берке…
— Я лучше знаю: голым задом на ведро с голодной крысой посадить… — предложил кто-то.
Оглядевшись, Берке понял, где он находится… Коля вынул кляп у него изо рта…
— Где мои сыновья?!?! — спросил Берке, как только смог говорить.
Народ загудел — возмущенно, злорадно, сочувственно…
Коля снял с Берке наручники, освободил от пут…
— Где мои сыновья?! — повторил Берке с нарастающим высокомерием в голосе.
Глухарь не спеша подошел к нему, сделал жест, останавливающий всех присутствующих: кончайте базарить, сейчас… Мгновенно повисла тишина.
Глухарь подошел к деревянному щиту, накрывавшему волчью яму-ловушку… С трудом, напрягаясь, поднял один угол щита, приоткрыв слегка яму… Яма была до краев набита трупами.
— Твои сыновья здесь. Будешь искать? Я подержу…
Берке молча отвернулся. Глухарь отпустил угол.
— Уж прости, — сказал Глухарь в спину Берке. — Не успели убрать. Больно много их тут… Твоих
