самый лихой капитан Аверьянов, который его высадил, домой к себе, вероятнее всего, двинул. Темно- зеленый «опель».
— Нет, — отрицательно покачал головой пилот. — Сначала я доставлю майора по месту назначения. ВЧ-1542. Там у них танк в дерьме тонет, время на минуты пошло. Да и в ВЧ лететь отсюда пять километров… Так что ты крюк мне на пятнадцать километров и не сватай… Туда пятнадцать да назад пятнадцать… Доставлю майора, а потом уж с вами закружусь. Мы же все-таки спасатели, не надо забывать! И не сердись. Мы тебе цирк видал какой показали бесплатно?! Найдем твоего Аверьянова, уверяю… Не первый год замужем!
— Да, это чувствуется, — согласился Коптин.
— Вон, кстати, глянь-ка, возле КПП, зеленый «опель», четыреста десять на номере. Не твой ли?
— Мой!
— Ну вот, одним ударом — два в одном! И волки сыты, и овцы — целки…
Танк, накренившись уже градусов на тридцать, погрузился по башню, продолжая неуклонно зарываться.
От приземлившегося только что на вертолетной площадке вертолета МЧС отделилась фигурка молчаливого майора, срочно доставленного вертолетом спасателя, уже одетого для выполнения задания в фирменный гидрокостюм.
Михалыч, командир полка, махнул рукой, подзывая к себе механика-водителя:
— Сколько у танка соляра в баках?
— Да я с заправки… До горловины, километров на четыреста хватит… — виновато ответил механик-водитель. — Из баков же берем потом, обливаем танк соляром, зажигаем… Бойцы через горящий танк прыгают… Бороться с терроризмом обучаются…
— Понятно… — задумчиво протянул Михалыч. — Понятно… — повторил он и, повернувшись к механику-водителю, подвел итог: — Ну, что глазами хлопаешь? Пошел вон!
С брони остановившегося рядом с ними легкого плавающего танка соскочил спасатель в наглухо загерметизированном костюме боевого пловца, полностью экипированного — с ножом на поясе и боевым гарпуном в руках.
— Гарпун ты взял зря! — крикнул Михалыч прямо в ухо спасателю. — Тут крупную давно всю отловили. На удочку рыбачим!
Спасатель покорно кивнул и, вручив Михалычу гарпун, строго погрозил пальцем: с оружием, дескать, не шали, после чего решительно зашлепал ластами по направлению к танку.
В башенный люк ему влезть не удалось: мешал акваланг. Глотнув воздуха и перекрестясь, спасатель снял акваланг и буквально нырнул в танк. Танк, словно чувствуя уверенную смелую руку мастера, мгновенно затих, прекратив свой бег на месте.
Навалившаяся внезапно тишина, казалось, сдавила уши, сделав непонятным образом висевшую в воздухе вонь вдвое пронзительнее и гуще — странный, но достоверный, известный всем по жизни психологический эффект: чем тише звук, тем громче запах.
Надев акваланг, спасатель решительно спрыгнул с брони на траву и обошел танк кругом, внимательно осматривая. За что цеплять танк, было понятно: сзади, прямо к броне, была приварена огромная сцепка, которая, очевидно, выдержала бы пятидесятитонный ИС-3 даже на весу. Сложность была в том, что сцепка висела на высоте более двух метров над развороченной жижей, — снизу ее не возьмешь. Вместе с тем приварили ее в таком неудачном применительно к данному случаю месте, что и сверху, с брони, до нее было не дотянуться.
— Понятно… — Коптин откинулся в вертолетном кресле. — И тут ты ему на патриотизм начал жать, про Бжезинского зарядил, «наше дело грязнее грязи» не забыл, наверно… Да, еще «люди — чурки для нас, сырье, материал… расколоть и в печь, в дерьмо…», конечно же! Ну, как ты с людьми незнакомыми обычно беседуешь…
— Вы просто не в курсе последних методик, Сергей Ильич. Это нейролингвистическое программирование называется, НЛП…
— Дурак ты все же, Астахов, дурак… — с горечью вздохнул Коптин. — И ни черта не смыслишь в нашем деле.
— НЛП…
— Не НЛП, а ПНЗД! — возразил Коптин.
— ПНЗД?
— Полное несоответствие занимаемой должности.
— Понятно.
— Рад.
— Чему?
— Тому, что тебе понятно. А теперь отставить лирику. Вот тебе приказ от меня, как от старшего по группе: чтоб Аверьянов был до двадцати ноль-ноль в наших рядах. Уяснил? Не справишься — вот будешь в дерьме у меня по уши. Как вон тот танк.
— Если вы так ребром вопрос ставите, то мне и полномочия тогда, будьте любезны!
— Какие такие тебе еще полномочия?
— Выдайте мне штрих-кодер, предназначенный для Аверьянова.
— Это еще зачем? — насторожился Коптин.
— У меня есть план!
— Это радует. Что за план?
— Вы дали мне задание и срок? Дали. Вот и все. Вопросы будут после двадцати ноль-ноль. В конце концов, по званию мы равны. Вы на генеральской должности, но должность — это еще не звезда.
— Для кого-то не звезда… — задумчиво протянул Коптин. — А для кого-то тут… Ну ладно, — вдруг решился он и достал из кармана штрих-кодер с небольшой бумажкой, размером с визитную карточку. — Распишись в получении, — постучал он ногтем по карточке, протягивая ее Астахову.
— Чего ради? — удивился Астахов. — Это штрих-кодер для Аверьянова.
— Конечно, — согласился Коптин. — Но сейчас я вручаю его тебе, а не Аверьянову. Поэтому ты распишись, что получил его от меня. А вот на этой, второй, карточке распишется, в свою очередь, Аверьянов, принимая прибор от тебя. Ты что, инструкции не знаешь?
— Я знаю инструкцию лучше вас, я ведь ее и писал, в Управлении кадров. А вот чего я не знал, так это того, что вы мне так не доверяете.
— Понимаешь, Астахов, устройство это не просто «сов. секретно», а под грифом «К». Это во- первых. А во-вторых, прикинь его себестоимость — сколько миллионов долларов? Ну вот. А доверяю я тебе, как самому себе, — поэтому и требую расписку. Я-то за него расписался, верно? Мы же в разведке, дружок, а не на одесском Привозе… Все доверяют друг другу и все тут же расписываются.
Взяв карточку, Астахов размашисто расписался на ней, а затем приложил ее к своему широко открытому глазу.
Карточка слабо вспыхнула фиолетовым светом, быстро сменившимся на синий, голубой, желтый, оранжевый, красный: чип, встроенный в нее, зарегистрировал радужную и глазное дно получателя во всем видимом диапазоне — идентификатор личности куда надежнее обычных дактилоскопических отпечатков.
— Теперь получай, — удовлетворенно улыбнулся Коптин, принимая от Астахова карточку и одновременно с этим протягивая ему штрих-кодер и новую, чистую карточку-расписку.
Пилот вертолета, с интересом наблюдавший эту процедуру, не удержался:
— Разведка, блин… А раньше, помнится, крест святой целовали…
— Раньше Бог миром правил, мой дорогой… — кивнул, соглашаясь, Коптин.
— А сейчас кто? — спросил пилот. — Дьявол, что ли?
Помолчав, Коптин как-то странно причмокнул. Но ничего не сказал.
