— Странный какой у вас БМВ… — сказала Софья Соломоновна, усаживаясь поудобнее.
— С чего вы взяли, что это БМВ? — удивился Николай.
— Ну, только не держите меня за дуру, не люблю! Вы же бандит? Значит, это БМВ!
Не желая вступать в пререкания и что-либо объяснять, Николай повернулся к мужикам:
— Двигаем прямо к церкви. Кто помнит адрес, где у вас венчание заказано?
— На приглашение, — протянул ему кто-то карточку. — Там адрес есть и даже карта…
— Ну, то, что надо! — кивнул Аверьянов, кладя руки на штурвал.
— Я не знаю, что с ней. — Врач «скорой» распрямился над все еще не пришедшей в сознание Оленой. — Пульс нитевидный, едва прощупывается, давление… Не знаю. У нее раньше были такие обмороки, то есть как бы выпадания из жизни?
— Не знаю, — честно ответил Алексей. — Но вроде нет.
— Ага. — Врач скрутил муфту тонометра. — Опасности для жизни я не вижу, признаться. Но раз она из этого состояния не выходит, то на обследование можно было бы ее положить… Не для того, чтобы диагностировать и вылечить, вывести из этого состояния, вернуть к полноценной нормальной жизни… А так просто, из интереса…
— И это говорит врач, — хмыкнула Катя. — Не для того, чтобы вылечить, а просто потому что интересно…
— А что вас раздражает, девушка? Лечить сейчас не лечит никто. Так, облегчают участь, и только. При этом многим, так сказать, «врачам» достигаемый результат не интересен… Христос воскрес?.. Воистину воскрес!.. Умер Максим?.. Ну и хрен с ним! Так что, если хотите, сейчас подыщем вашей сестре какую- нибудь неврологию… Боюсь, правда, ее оттуда могут в психиатрию сдвинуть — ну, когда пролежни начнут образовываться…
— Нет-нет! — возразил Алексей. — Нам этого не надо.
— Вот в этом и распишитесь — в том, что вам этого не надо. От госпитализации отказываемся. Вот тут. Все. До свидания!
— Будьте здоровы!
— И вам не болеть.
— Что же мы все-таки делать с ней будем? — спросила Катя, провожая взглядом фургончик «скорой», отъезжающий раза в три-четыре быстрее, чем пять минут назад приехал. — Даже не знаю. Идеи-то есть?
— Есть. — Алексей достал сотку и набрал по памяти номер. — Звонок другу…
— Вы где сейчас? — спросил Коптин, сразу врубившись в ситуацию.
— В Москве. Стоим недалеко от общественного туалета в Верхнедоуменнобожском переулке…
— Через минуту буду.
Коптин прибыл к месту происшествия действительно через минуту: в длинном ряду припаркованных автомобилей появились зеленые лохмы устремленных вверх игл возврат-луковицы и тут же опали, растаяли, оставив вместо себя обыкновенную малолитражку невнятной марки — из тех, что на Западе клепают для студентов.
— Ну что? — сказал Коптин, выйдя из этого мини-хронотопа и поздоровавшись. — За что боролись, на то и напоролись? Вот, Алексей, добился ты своего, протащил девчонку сюда — получай результат, пожинай плоды.
— Я никаких правил не нарушал.
— Кроме самого основного: люди из прошлого в будущем не жильцы.
— А что с ней? — спросила Катя.
— Темпорально-моральная кома. Психика не вынесла информационного потока, неожиданных переживаний, неоднозначно интерпретируемых событий. Ты в этом мире — как рыба в воде, а для нее это неподъемная ноша…
— Но я-то сам был в будущем! И ничего со мной не стряслось!
— Ты там не жил, а учился. Учеба, сон, еда, учеба, сон, еда… На остальное времени тебе не давали. Поэтому ты уцелел.
— Я не поняла… — пожала плечами Катя. — Какая разница?
— Огромная. Маугли можно вытащить из джунглей к людям, научить его спички зажигать или там зажигалкой пользоваться — и назад в лес отправить. Он будет счастлив, он будет Данко или Прометей, пока лес не спалит… Вот это то, что было с Алексеем. А вот попробуй заставь Маугли жить здесь, работать, любить, отдыхать, платить по счетам… Месяц максимум, и с катушек долой. Это вот ее вариант. Теперь все понятно?
— Нет, не все! — возразила Катя. — Что же вы сразу Алексею не объяснили, к чему это приведет?
— Не объяснил, потому что тогда мы с ним лично знакомы не были, когда он эту кашу заварил. А второе: человеку просто не объяснишь такое, он не поверит. Как это так, в прошлое можно уйти — да хоть на десять тысяч лет назад — и навсегда там остаться, а в будущее — нет, на сто лет, всего-то, вперед — и уже нет! Это трудно понять. Пока сам не столкнешься, не веришь.
— И что теперь с ней делать — назад в тринадцатый век ее, в Берестиху?
— Ни в коем случае! Она теперь там тоже не приживется. Говоря фигурально, джунгли не примут Маугли назад после того, как он искренне попытался стать человеком. Это тоже не просто…
— Это-то как раз просто! — возразила Катя. — Джунгли не прощают предательства.
— Верно, — согласился Коптин. — Но не только это. Маугли тоже не сумеет простить джунглям отсутствия в них соток, пиццы и унитаза… Ее нужно закидывать куда-то еще глубже, в шестой-седьмой век… Там ей будет все понятно, и она превратится в носительницу высших знаний. Высших знаний тринадцатого века. А наше время у нее все в памяти сотрется.
— Само собой? — спросил Алексей.
— Само собой. Но не быстро. Защитная реакция психики. Вот сейчас-то как раз и стирается наше время, как наносное, излишнее. Не базовое ее.
— Но ее можно сейчас разбудить? — спросила Катя.
— Можно, конечно. Но зачем? Она несколько дней поживет, снова во все свои проблемы въедет, болячки растеребит и опять в кому рухнет. — Коптин достал карманный компьютер. — Сейчас найдем…
— Кто бы обо всем этом рассказал заранее… — задумчиво протянул Алексей.
— По этому поводу я уже высказывался… — равнодушно процедил Коптин. — Да тебе и в будущем то же самое говорили: все уши, я слышал кое от кого, прожужжали: «Не надо этого делать, не надо!» А ты одно в ответ: «Закон не запрещает, закон не запрещает!»
— А чего, запрещает, что ли?! — возмутился Алексей.
— Нет! — кивнул Коптин и улыбнулся с удовлетворением, найдя что-то в базе данных своего карманного компа. — Да ведь кирпичи толченые есть тоже закон не запрещает… А пить из копытца? Разве свод уложений запрещал? Нет! Ну а раз нет, то и пили! И пили! И пили!.. И становились козлами, козлами, козлами! Хорошее место для вашей Олены нашел. Пушкинская гора. С 851 года свободна.
— Пушкинские горы — это под Питером?
— Нет, это на Волге. Она одна гора, единственная. А Пушкинской она называется потому, что именно про нее было написано: «В той горе, во мгле печальной, гроб качается хрустальный…» Ну и так далее… Словом, папа если спросит, скажешь ему: «В том гробу твоя невеста». Вот ее штрих-код — горы, где будет она отдыхать. — Коптин протянул Алексею визитку реабилитационной пещеры «Пушкинская гора», дописав на ней пространственно-временной штрих-код мира, в котором планировалась госпитализация. — Все понял?
— Нет, не понял: как это Пушкин про эту гору написал?
— А его тоже вытаскивали в наше время. Кстати, известнейшее стихотворение «Я помню чудное мгновенье…» Пушкин у Высоцкого украл. Тот его Марине Влади написал, на салфетке, в ресторане… Но
