вмешался в разговор Раги. — На вот, нож мой возьми. — Раги снял с пояса варяжский охотничий нож, элемент фирменного «маскарада», и протянул его террористу: — Что резать-то собрался?
— Не резать, а угрожать… — ответил парень, беря предложенный ему кинжал. — Мы захватили самолет.
— Это мы знаем, — кивнул Рунольв и, допив кофе, поинтересовался: — И дальше что? Чего ждать? На что надеяться?
— Я сяду за штурвал и поведу самолет. Если мне помешают, Аббас зарежет ребенка.
— Садись, пожалуйста. — Рунольв уступил свое пилотское кресло террористу. — О чем разговор?
— Странно, — пожал плечами бортинженер. — Аббас там, с пассажирами в салоне, а ты здесь, в кабине пилотов. Как Аббас сможет узнать, помешали мы тебе или нет?
Вместо ответа террорист вытащил из кармана кнопку-наушник и, вставив ее себе в ухо, выдвинул из-за воротника тонкую штангу с микрофоном:
— Аббас, я веду самолет. Как слышишь меня?
— Хорошо, Расул, хорошо…
— Ну-ка, глянем, не зря ли я тебя на свое место пустил? — спросил Рунольв, включая систему видеонаблюдения в пассажирском салоне. — Как там твой Аббас с ребенком нашим обходится? Не обижает ли?
Аббас сидел в середине второго салона, эконом-класса, в дальнем от прохода кресле, вжавшись спиной в обшивку салона, держа при этом на коленях и прижимая к груди пятилетнюю девочку, которой одновременно заслонялся от возможной атаки.
Девочку Аббас прижимал левой рукой, а в правой сжимал нож для картона, острый как бритва.
Два пассажирских кресла, отделявших его от прохода, пустовали.
По проходу, вдоль всего салона, металась женщина лет тридцати, очевидно мать девочки. Нервно крутя в руках совершенно бесполезный дорогой фотоаппарат, она бросалась то к одному, то к другому пассажиру:
— Ну помогите же, Бога ради! Неужели ни у кого нет флешки хотя бы на пятьдесят мегабайт? У нас в аппарате память кончилась как раз, мы всю свою память забили со Скади в Бостоне, у бабушки! Так хочется дочку снять с террористом! Ну не стирать же отснятое, я просто этого не перенесу!
— Снимите на мобилу и сразу отправьте, — посоветовал кто-то.
— О чем вы говорите — на мобилу! У нас старье: разрешение шестьсот на четыреста. Что это выйдет? Без слез не взглянешь! Четыре, пять, шесть мегов на снимок я согласилась бы… Отдам, когда все кончится, не замотаю.
— Во, баба сумасшедшая!
— Сумасшедший — это, видимо, вы! — ответила мать. — Они только того и хотят, чтоб мы от ужаса умерли все. А я не желаю от ужаса! И я держусь! Я зубы стискиваю — и не боюсь! Они — дикари, мы — культура! И мы в пути, нам мать — ладья, а гроб — погребальный корабль. Мы движемся, всегда идем, мы не сидим в тени под верблюдом! Да, у него нож! А я ищу флешку! Я флешку ищу! Stick memory! И буду снимать! Я буду, буду, буду!
— Вы стрингер, что ли? Папарацци?
— В первую очередь я — мать, понимаете?! И я хочу сохранить для истории все яркие события детства моей дочери! Такой снимок потом у нее на свадьбе показать — все ж сдохнут от зависти!
— Ничего не выйдет! — вдруг встрял в разговор Аббас. — Люди говорят правильно. На мобильный телефон снимаешь и сразу отправляешь. Тогда сохранится. А двадцать или тридцать мегабайт отправить не успеешь. Мы башни-«близнецы» Торгового центра летим таранить! Все погибнут. Не успеешь двадцать мегабайт отправить: уже подлетаем…
— Да ничего у вас не выйдет! — отмахнулась мать девочки, чуть не рассмеявшись. — У нас теракты ваши не проходят. Мы выше вас! Ты нас с Россией перепутал, мой дружок!
— Сейчас посмотрим… — угрожающе прошипел террорист, оглянувшись и кивнув в окно на проступающие внизу уступы небоскребов приближающегося Нью-Йорка. — Посмотрим, поглядим…
Услышав новость, Рунольв расцвел и одобрительно хлопнул ведущего самолет Расула по плечу:
— Так мы на таран летим! Во, здорово! Ну, придумал там у вас кто-то!
— Великий придумал, — с гордостью кивнул Расул. — Великий, но простой…
— И которую из башен великий выбрал для нас?
— Обе.
— Как «обе»?! — удивился Рунольв.
— Одною рукою двi сиськи не схопиш, — подтвердил Раги, окончательно переходя на диалект шурина. — Невже — триста секунд i похмiллю кришка? Ты бей в одну сначала, — подумав, добавил он. — Сначала — в одну. Но побыстрее бей, да? А то моя башка i без тарана трiсне.
— В одну, — согласился Расул. — В какую?
Вынув из кармана сотовый телефон, он, прижав его к штурвалу большим пальцем левой руки, лихорадочно набрал номер указательным пальцем правой.
— Великий… Как его нет? Отошел ненадолго? Не понял? Попозже позвонить? Ага… Что-что-что?! Минут через десять? Вы извините, но мне срочно… Я понимаю, что он заперся. А вы постучите! Не любит, чтоб стучали? Кричит?! Что кричит?! «Занято!»? Сильнее стучите! Я не для себя, для дела! Чего?! Ну, крикните вы ему сквозь дверь, что это Расул! Расул! Я знаю, что второй самолет за нами летит, знаю! Но я- то первый лечу! Как «что»? Ага. Вот спасибо! Великий! С облегчением тебя, отец всех покорных! Рад слышать тебя перед смертью… Постой! Да не пугайся, я не тебя имею в виду. Я про себя, ну конечно! В какую башню врезаться? В правую? Или в левую? Бей в любую, второй добьет, что останется?! О-о-о! Великий! Это мудрое решение! Все. Все! Почему нумудак?![2]
— Ну, вот и решился этот простой вопрос, — улыбнулся Рунольв. — Остался один, последний. Гораздо сложнее…
Расул поднял удивленный взгляд на командира воздушного судна.
— Я имею в виду такой вот вопрос: как же ты к Аллаху завернутый в свиную шкуру явишься?
— Почему в свиную шкуру? — испугался Расул. — Почему я?!
— Потому что ты сидишь в моем кресле. А оно обшито натуральной замшей. А замша — это свиная шкура. При ударе об стену тебя разнесет в брызги, которые, в свою очередь, вмажутся в спинку кресла пилота. В каком виде предстанешь ты перед Аллахом? Свиная шкура, испачканная твоими ошметками! Вот так к Аллаху и въедешь: фарш в свиной шкуре. Мне не кажется этот вид уважительным. Кругом свинья, а внутри — правоверный. Не-е-е-т! Не хочу говорить за других, но, на мой взгляд, Аллах твой вид не одобрит.
— Пельмень-форшмак у свинячiй шкiрочцi, — подтвердил Раги. — От насмешiте Всевишнього!
— Для нас — для экипажа, для пассажиров — ваша идея просто сказка, детская мечта! — продолжал Рунольв. — Наши предки… Только лучшие из них удостаивались отплыть в Царство мертвых на погребальном корабле! Им клали самое необходимое в погребальный корабль. Сжигали или хоронили вместе с ним. А тут у нас такой корабль! Воздушное судно, командиром которого я счастлив быть! Прекрасный лайнер! Мы сгорим. И все на борту с вещами, с самым необходимым! Могла ли судьба распорядиться удачнее?! Мы все на корабле, и все с вещами! Ну, кроме вас — у вас-то, кроме ножей для картона… Как говорится…
— В одном кармане — вошь на аркане, а в другом кармане — блоха на цепи, — заметил штурман- радист.
— Да нам все завидовать будут!
— Это точно! — подтвердил бортинженер.
— А вы-то в свиной накидке как вывернетесь?
— Аллах — не фраер, yci бачить.
— А твой-то, Аббас, — ну вон, смотри, совсем хорош… — Рунольв кивнул в сторону монитора видеонаблюдения в пассажирском салоне эконом-класса. — Девочку взял, без паранджи… А волосы без
