порезах, а вытекшая кровь успела засохнуть. Ладони грязные и тоже все в мелких царапинах. Одежда из плотной кожи с множеством карманов имела устойчивый и очень знакомый запах. Запах костра, пыли, полыни и собственно самой дубленой кожи, вымоченной дождями и по?том.
Мне почему-то запомнился тот сон, у костра, когда мы с Олегом здорово накачались и решили в ночь никуда не ехать. Помню, что мне приснился снег, такой колючий, как и взгляд призрака, смотрящего на меня сквозь этот снегопад. Странные были ощущения. Мое сознание лишь на мгновение представило, кто бы мог быть этот странный фантом, как вдруг словно молния ударила в ясном небе и мои воспоминания нахлынули с такой силой, что я схватился за голову.
Грань, разделяющая нас, лопнула, звонкими осколками уносясь в бесконечность. Два мира устремились навстречу друг другу, и воспоминания резали меня, как бритвой, по живому, но правда была страшней. Правда была пугающей и неутешительной. Мне все стало понятно в один-единственный миг. И почему Марак, мрачный повелитель, повернул песочные часы. И нервный милиционер не мог добиться от меня ответа. Добиться в прямом и переносном смысле этого слова. Я вспомнил все, понял, и мне стало так легко и весело, что я сам удивился собственной силе и озарению. Не знаю, сколько прошло времени, час, а может быть, всего лишь минута, это уже не имело значения.
Невольный, смех вырывался из меня сам собой. Я смеялся над возникающими образами и не мог поверить, зная наперед, что все это правда. Я лишь на долю секунды заглянул в свое прошлое. В те жизни, которые прожил, в те события, которые со мной происходили. Я хохотал, вспоминая уроки фехтования, когда нелепый акцент моего учителя сбивал с толку больше, чем собственная лень и нежелание повторять упражнение. В моем сознании всплывали образы строгой воспитательницы в детском саду, которая заставляла есть манную кашу, несмотря на то, что та горчила и была подгоревшей. Я ликовал, купаясь в этих воспоминаниях.
Вот моя первая серьезная ссора с офицером армии, рыцарем, бароном, мой клинок превратил его в хромого калеку на всю оставшуюся жизнь.
Первая серьезная школьная драка, в которой мне разбили нос и оставили шрам на щеке от кирпичной стены, по которой меня возили мордой, лупцуя неумело, но решительно. Почему-то ярким пятном всплыли в памяти короткие поединки и редкие минуты душевного спокойствия, слитые из разных жизней и замешанные в такой суровый коктейль, что я готов был прокручивать в своей памяти эти образы бесконечно.
Первым заговорил огонь. Он давно просился на свободу и требовал какого-то действия. Как бы ни казалось это странным, но я по-прежнему мог легко говорить с ним и все понимать. Другие стихии отозвались стройным хором.
Пройти сквозь стену не составило труда. Стоило только привычно коснуться тугой материи пространства, как я тут же оказался на улице. Меня переполняли чувства. Я просто ликовал, впитывая окружающий знакомый и странный мир, я купался в океане нахлынувших эмоций, воспоминаний, впечатлений…
Я всегда шел. Сколько себя помню, моя жизнь очень тесно связана с постоянным движением, устремлением к цели, образ которой оставался для меня загадкой. Шли годы, а может, и столетия, а я все продолжал идти, меняя дороги и направления. Наверное, принцип движения заложен глубоко в каждом из нас. Пусть я иногда не понимал, куда иду и зачем. Цель на какое-то время становилась неясной. Я продолжал путь. Просто для того, чтобы не останавливаться, не сбиться с дороги.
Вот и сейчас я не стал стоять на месте. Прямо передо мной тянулась узкая тропинка, ведущая к высокому дому, в котором горело не меньше сотни окон. Свет лился отовсюду, темных углов почти не было. Я шел по этой освещенной аллее, удивленно оглядываясь по сторонам. В памяти всплывали обрывки событий, лица. Я уже был здесь. Ничто в этом странном мире меня не удивляет, все знакомо и просто. Все как всегда. Я дома, точно знаю, что вернулся, и кажется, что вопрос, который я задавал многим, о том, кто же я на самом деле и откуда, наконец-то прозвучал правильно и вот он ответ. Осталось только закончить путь, и все встанет на свои места.
Без сомнений, я находился в огромном городе, в моем городе. Я многое о нем знал, многое помнил, но это опять были не мои воспоминания, это было что-то данное мне, но не мое. Длинный тротуар тянулся вдоль шумной дороги, по которой неслись машины. Город пестрил светом фар. Я остановился на мосту, под ним текла река машин, сразу в двух направлениях. Это действительно было похоже на огненную реку. Мне навстречу неслись желтые огни, красные удалялись прочь, и не было конца этому потоку. Не было числа судьбам, что проносились прямо подо мной в одно мгновение, закованные в скорлупу железных колесниц. Как сложен бывает порой узор судьбы, как загадочен и таен, что нам не остается ничего больше, кроме как восхититься его стройностью и изяществом. Той единственной эстетикой, которая доступна только закону, правящему жизнью всецело и безраздельно. Как бы мы ни пытались спрятаться от него, как бы ни стремились сбежать, закон всегда рядом…
Я перестал чувствовать одиночество. Меня стало больше, но я еще не стал целым. Близок к цели, но путь еще не закончен. Надо идти вперед. Разгадка рядом. Я это чувствую. Не могу высказать словами, как-то определить, но чувствую явно. Есть мир, в котором мое время стоит, но здесь, среди этого городского шума и суеты, оно стремительно, каждая секунда уносит с собой тот небольшой запас сил, который так щедро дарован духом смерти.
Я почему-то вспомнил свои тайные детские походы в библиотеку отца. Не знаю, мои ли они были. Книги в этом хранилище казались такими интересными и захватывающими, что я никак не мог оторвать взгляд от прелых, а иногда полусгнивших страниц, но точно знал, что мне очень нужно оставить про запас хоть один маленький огарок свечи. Чтобы найти обратную дорогу. Чтобы не заблудиться в этих бесконечных залах и вернуться вовремя, пока не спохватились няньки да слуги. Эти маленькие огарки свечей были мерилом времени, тем пределом, что я мог себе позволить.
Силы, которые сейчас были во мне, как раз напоминали тот самый огарок, уже зажженный, последний. И времени осталось только на обратный путь. А значит, надо спешить.
– Алло, земляк, у тебя закурить не найдется?
– Нет.
– А рубль дашь, мне на билет не хватает?
– Нет.
– Рубля нет, или просто не дашь?
– Рубля нет.
Тот, кто стоял передо мной, был похож на простого крестьянина, который возвращался с рыночной площади, прогуляв в кабаке все монеты. У него за спиной был большой мешок, одежда грязная, несвежая. Руки пухлые, большие и грязные. Но тем не менее деньги у него все-таки имелись, ведь на что-то он выпил, и, судя по всему, немало. Мужик пошатывался, и взгляд его был мутный и рассеянный. Любое неосторожное движение – и он рисковал сорваться с моста прямо в поток машин.
– Домой никак не доберусь, – пожаловался он, вроде бы ни к кому конкретно и не обращаясь. – Таксисты – суки, ломят как барыги, из электрички менты выперли, автобусы не ходят. Слушай, ты не знаешь, где можно переночевать?
– Нет, не знаю.
Все, что говорил этот странный тип, все слова в его комканой речи всплывали в моей голове совершенно конкретными образами, понятиями и определениями. Я четко понимал смысл каждого вроде как незнакомого слова. И меня это радовало.
– А можно я у тебя? – попросил он. – Я тихонько, только до утра.
– А мне самому негде.
– И ничего-то у тебя нет. Послал бог прохожего, нищий как церковная крыса. Хотя нынче церковные крысы небось жируют похлеще столовских. Так ведь?
