назвать день.
— Да, — сказал Всяко-Граб, не поднимая глаз на Тиффани.
Тиффани не уронила чашку, но только потому, что не смогла пошевелить ни одним мускулом. Она думала: «Ааааргх! Это происходит не со мной! Я не могу! Он не может! Мы не можем! Они же даже не… Это смешно! Бежать!»
Но она помнила о сотнях возбужденных лиц в тени. То, что ты сделаешь, очень важно, сказало ее Ясномыслие. Они все наблюдают за тобой. И Фион хочет увидеть, как ты поступишь. Вообще-то ты не должна ненавидеть девчонку на четыре фута короче себя, но ты это делаешь.
— Хорошо, это весьма неожиданно, — сказала она, заставив себя улыбнуться. — Это, конечно, большая честь.
— Да, да, — сказал Всяко-Граб, смотря в пол.
— И вас так много, что очень трудно выбрать, — продолжала Тиффани, все еще улыбаясь. Ее Ясномыслие подсказало: ему это тоже не нравится!
— Да, это так, — сказал Всяко-Граб.
— Я хотела бы подышать свежим воздухом, в то время, пока буду размышлять об этом, — сказала Тиффани и не позволяла улыбке исчезнуть до тех пор, пока не оказалась опять наверху.
Она присела и всмотрелась в бледно-желтые листья.
— Жаба! — закричала она.
Жаб выполз, что-то жуя:
— Гм? — сказал он.
— Они хотят
— Мм фммм-фмм мм?
— Что ты там жуешь?
Жаб сглотнул:
— Очень тощего слизняка.
— Я сказала, что они хотят жениться на мне!
— И?
— И? Ладно, только… Только
— О, право, неслабое намерение, — сказал жаб. — Это конечно ничего, но когда ты будешь ростом в пять футов и семь дюймов, он все еще будет шести дюймов высотой…
— Не смейся надо мной. Я кельда!
— Хорошо, конечно, суть не в этом, — сказал жаб. — Насколько они заинтересованы, есть правила. Новая кельда выходит замуж за воина, которого выбирает, поселяется с ним и рожает множество Фиглов. Это было бы ужасное оскорбление — отказаться…
— Я не собираюсь выходить замуж за Фигла! У меня не может быть сотен младенцев! Скажи, что мне делать?!
— Я? Сказать кельде, что делать? Я не смею, — сказал жаб. — И мне не нравится, когда на меня кричат. Даже у жаб есть своя гордость, знаешь ли, — он отполз назад в листья.
Тиффани глубоко вздохнула, готовая закричать, а затем удержала язык за зубами. Она подумала, что старой кельде это было известно. Так… она, должно быть думала, что я в состоянии справиться с этим. Это только правила, и они сами не знают, что с ними делать. Ни один из них не хочет жениться на такой большой девушке, как она. Это были только правила. Должен быть способ обойти их. Должен был быть. Но она признавала, что жених и она должны были назвать день. Они сказали ей об этом.
Она мгновение смотрела на терновник. «Хм», — подумала она и скользнула обратно в отверстие.
Пиксти нервно ждали, каждое израненное и бородатое лицо поворачивалось к ней.
— Я выбираю тебя, Всяко-Граб, — сказала она.
Лицо Всяко-Граба застыло от ужаса. Она услышала, как он тихонько пробормотал:
— Ай, кривенс!
— Но ведь невеста назначает день, не так ли? — сказала Тиффани бодро.
— Все это знают.
— Да, — Всяко-Граб дрожал. — Это трандиция, верно.
— Тогда я выбираю, — Тиффани глубоко вздохнула. — На краю света есть огромная гранитная гора высотой в милю, — сказала она. — И каждый год маленькая птичка прилетает к ней и вытирает об нее свой клюв. Так вот, когда птичка сотрет всю гору в порошок… в этот день я выйду за тебя, Всяко-Граб!
Застывшее от ужаса лицо Всяко-Граба исказилось от паники, но затем он поколебался и медленно начал усмехаться.
— Да, неплохая идея, — медленно проговорил он. — Совсем не обязательно спешить.
— Абсолютно, — сказала Тиффани.
— И тогда ж мы думашь список гостей и все такое, — продолжал пиксти.
— Правильно.
— Плюс, какое будет подвенечное платье, и корзины с цветами, и ми-ню, — сказал Всяко-Граб, выглядевший гораздо более веселым, чем секунду назад.
— Такие вещи делаются раз и навсегда, ты знашь.
— Ах, да, — сказала Тиффани.
— Но по правде она сейчас сказала «Нет»! — вспыхнула Фион. — Птице нужны будут миллионы лет…
— Она сказала «Да»! — закричал Всяко-Граб. — Вы все слышашь, парни! Она назвала день! Это правила!
— Никаких проблем с горой, ни единой, — сказал Псих-Вулли, все еще протягивая цветы. — Ты только скажишь нам, где то, и мы все делашь гораздо быстрее любого мелкого птаха…
— То должен делать птиц! — яростно завопил Всяко-Граб. — Ясно? Мелкий птах! Не больше синица! Любой будешь как синиц, когда отведашь мой башмак! Нескольким из нас надо пойти красть мелкого мальца от Кроли! — он выхватил свой меч и взмахнул им. — Кто пойдешь со мной?
Это, казалось, сработало. Нак Мак Фиглам нравились четкие цели. Сотни мечей и боевых топоров, о, и один пучок помятых цветов в случае Псих-Вулли взлетели в воздух, и воинственный клич Нак Мак Фиглов прокатился по пещере.
Отрезок времени, за который пиксти переходят от нормального состояния до безумной жажды драки настолько мал, что не поддается измерению никакими самыми малыми единицами.
К сожалению, пиксти были жуткими индивидуалистами — у каждого был свой собственный клич, — и Тиффани смогла разобрать в общем шуме только несколько.
