… но голоса постепенно объединялись в едином реве, который встряхнул стены.
Крик замер, облако пыли спустилось с крыши, наступила тишина.
— Айда! — закричал Всяко-Граб.
Все, как один, пиксти ринулись к выходу. Через несколько секунд в пещере никого не осталось, за исключением бездомного и Фион.
— Куда они пошли? — спросила Тиффани.
— Они только и делают, что ходят, — сказала Фион, пожимая плечами. — Я остаюсь, чтоб позаботиться об огне.
— Я очень надеюсь, что ты вскоре найдешь свой клан, Фион, — медовым голосом ответила Тиффани.
Пиксти нахмурилась в ответ.
— Они побегают кррругами немного, может, прибьют несколько кроликов и пару раз шлепнутся, — сказал Уильям. — Они остановятся, когда поймут, что не знашь, что надо делать.
— Они всегда вот так вот убегают? — спросила Тиффани.
— А, ну, в общем, Всяко-Граб не хошь много говорить о женитьбе, — усмехнулся в ответ Уильям.
— Да, в этом отношении у нас много времени, — сказала Тиффани.
Она выползла из отверстия и нашла ожидающего ее жаба.
— Я слышал, — сказал он. — Хорошо сделано. Очень умно. Очень дипломатично.
Тиффани огляделась. До заката оставалось насколько часов, но тени уже начали удлиняться.
— Мы должны идти, — сказала она, завязывая передник. — И ты пойдешь, жаб.
— Понимаешь, я не очень-то знаю, как добраться в… — начал жаб, пытаясь двинуться в обратном направлении. Но жабы не могут легко проделывать такие маневры, и Тиффани легко поймала его и засунула в карман передника.
Она дошла до курганов и камней. «Мой брат никогда не вырастет, — думала она, спотыкаясь о торф. — Так сказала старушка. Как такое возможно? Что это за место, где нельзя вырасти?»
Курганы стали ближе. Она видела Уильяма и бегущего Не-столь-же- большого-как-Средний-Джок-но-больше-чем-Мелкий-Джок-Джока чуть впереди, но не было никаких признаков присутствия остальных Нак Мак Фиглов.
И вот Тиффани уже среди курганов. Ее сестры говорили, что под ними похоронены мертвые короли, но это никогда не пугало ее. Ничто на холмах никогда не пугало ее. Здесь было холодно. Прежде она никогда не замечала этого.
Садящееся солнце еще больше удлинило тени. Это было время, когда Мел открывал свои тайны. В некоторых местах при правильном освещении можно было увидеть древние окаменелости и следы. Тени разоблачали то, что не мог увидеть сияющий светолдень.
«Светолдень» Тиффани придумала сама.
Девочка не могла разглядеть следы копыт. Она бродила по трилитронам, которые немного походили на огромные каменные дверные проемы. Но даже когда она попыталась пройти через них задом наперед, ничего не произошло.
Это не входило в ее план. Должна была быть волшебная дверь. Она была в этом уверена.
Тиффани почувствовала пузырение в ушах и догадалась, что кто-то играет на мышедуе. Она огляделась и увидела Уильяма бездомного, стоявшего на упавшем камне. Его щеки раздувались, а в руках у него была ушастая сумка.
Она помахала ему:
— Ты можешь что-нибудь увидеть? — попросила она.
Уильям вынул трубу изо рта, и пузырение остановилось.
— О, да, — сказал он.
— Путь к земле Королевы?
— О, да.
— Хорошо, ты не хотел бы
— Я не должен подсказывать кельде, — ответил Уильям. — Кельда увишь бы дорогу сама.
— Но ты
— Да, а ты мошь бы сказать «пожалуйста», — сказал Уильям. — Мне девяносто шесть лет. Я не куколка в твоем куклячьем доме. Твоя бабуля была мииилой дамой, но я не буду слушь приказы мелкой записьки.[17]
Тиффани на секунду задумалась, а затем вытащила жаба из кармана передника.
— Записька? — спросила она.
— Это означает нечто очень маленькое, — сказал жаб. — Поверь мне.
—
— Я здесь старррейший! — сказал Уильям. — И смею сказать, что никто не будет доволен, если огррромная мелкая девчонка прийдет ррраздавать ему указания!
— Старая кельда сказала слушаться! — сказала Тиффани.
— Айе! Потому что у нее был авторрритет! — голос бездомного, казалось, эхом отражался от камней.
— Пожалуйста, я не знаю, что
Уильям уставился на нее.
— А, ну хорошо, все пока не слишком страшно, — сказал он более приветливым тоном. — Ты отмазала Всяко-Граба от бррракосочетания с тобой, не нарушая пррравил, ты толковая девица, и я дам тебе то. Ты найдешь путь, если не будешь торрропится. Только не опускай руки и не жди, что тебе все подадут на блюде. Все, что тебе надошь, искать конфетки, ты знашь. Открой глаза. Думай главой.
Он опять взял в рот трубку, надул щеки, пока сумка мышедуя не наполнилась, и в ушах у Тиффани опять запузырилось.
— А ты как, жаб? — спросила Тиффани, заглядывая в карман передника.
— Давай сама, я боюсь, — сказал жаб. — Кем бы я ни был, я ничего не знаю о поиске невидимых дверей. И могу добавить, что я против насильственной вербовки.
— Но… Я не знаю, что делать! Может, есть волшебное слово, которое я должна сказать?
