Но ты можешь быть нашим бароном, и я надеюсь, что хорошим. Если нет… будет расплата.
— Слушай, я знаю, что ты была… была… — начал Роланд, еще больше краснея.
— Очень полезна? — сказала Тиффани.
— …но ты не можешь так со мной разговаривать, знаешь ли!
Тиффани была уверена, что на крыше, на самом краю слышимости кто-то сказал: «Кривенс! Ах ты, редиска…».
На мгновение она закрыла глаза, а затем, выбросила руку с лопаткой в строну одного из пустых ведер.
— Ведро, наполнись! — скомандовала она.
Оно задрожало и захлюпало. Вода плескалась из стороны в сторону.
Роланд уставился на него. Тиффани одарила его одной из самых сладких своих улыбок, которые могли быть весьма усташающими.
— Ты никому не расскажешь, не так ли? — сказала она.
Побледнев, он повернул к ней.
— Мне бы никто не поверил… — он запнулся.
— Да, — скзалала Тиффани. — Значит, мы понимаем друг друга. Разве не прекрасно? А теперь, если ты не возражаешь, мне надо закончить с этим и заквасить немного сыра.
— Сыра? Но ты… Ты можешь делать все, что хочешь! — Роланд вспыхнул.
— И прямо сейчас я хочу делать сыр, — спокойно сказала Тиффани. — Уходи.
— Эта ферма принадлежит моему отцу! — сказал Роланд, а потом сообразил, что сказал это вслух.
Послышалось два тихих, но странно громких щелчка, когда Тиффани поставила лопатки для масла и обернулась.
— С твоей стороны было очень смело сказать что-то подобное, — сказала она. — Но надеюсь, сейчас, когда у тебя было время подумать, ты очень сожалеешь, об этом?
Роланд, который зажмурился от страха, кивнул.
— Хорошо, — сказала Тиффани. — Сегодня я делаю сыр. Завтра я могу сделать что-то еще. Некоторое время меня здесь, возможно, не будет, и ты задашься вопросом: где она? Но часть меня всегда будет здесь, всегда. Я всегда буду думать об этом месте. Оно всегда будет у меня перед глазами. И я вернусь. Теперь уходи!
Он повернулся и побежал. После того, как его шаги замерли, Тиффани сказала:
— Ладно, кто там?
— Это я, хозяйка. Не-столь-же-большой-как-Средний-Джок-но-больше-чем- Мелкий-Джок-Джок, хозяйка, — пиксти появился из-за ведра и добавил. — Всяко-Граб сказал, что мы пока должны присмотрешь за тобой маленько, и передашь тебе большой спасиб.
«Это все еще похоже на волшебство, даже если знаешь, как это сделано», — подумала Тиффани.
— Тогда следите за мной только в маслодельне, — сказала Тиффани. — Никакого шпионажа!
— Ну что ты, хозяйка! — нервно воскликнул Не-столь-же-большой-как- Средний-Джок-но-больше-чем-Мелкий-Джок-Джок, потом он усмехнулся: — Фион собирается пойтишь прочь, чтоб быть кельдой в клане Медной Горы, — сказал он. — Она просишь, чтоб я пошел с ней, как бездомный!
— Поздравляю!
— Да, и Уильям говорит, что у меня прекрасно получится, если я возьмусь за мышедуй, — сказал пиксти. — И… э…
— Да? — спросила Тиффани.
— Э… Хэмиш говорит, что в клане Длинного Озера есть девчонка, которая хочет стать кельдой… э… это прекрасный клан, откуда она… э… — от неловкости пиксти стал фиолетовым, как фиалка.
— Хорошо, — сказала Тиффани. — На месте Всяко-Граба я немедленно пригласила бы ее к себе.
— Ты не возражашь? — сказал Не-столь-же-большой-как-Средний-Джок-но- больше-чем-Мелкий-Джок-Джок с надеждой.
— Нисколько, — ответила Тиффани.
Она сделала немного, она должна была признаться себе, но и это немногое надо было убрать на дальнюю полку в ее голове.
— Круто! — воскликнул пиксти. — Парни немного волновались, ты знашь. Я побежал, скажу им, — Он понизил голос. — А ты не хошь, чтоб я догнал ту брюкву с ножками, что щас ушла, и опять навернушь его с лошади?
— Нет! — поспешно ответила Тиффани. — Нет. Не надо. Нет, — она взяла лопатки для масла. — Предоставь это мне, — добавила она, улыбаясь. — Ты можешь предоставить мне все.
Когда она снова осталась одна, она закончила масло… пата-пата-пат…
Она остановилась, поставила лопатки и кончиком чистого пальца нарисовала линию на поверхности и другую — кривую, слегка касающуюся первой так, чтобы это было похоже на волну. Она нарисовала третью линию — прямую под теми двумя, которая обозначала Мел.
Земля Под Волной.
Тиффани опять быстро пригладила масло и взяла печать, сделанную вчера— она аккуратно вырезала ее на куске яблоневой дощечки, которую дал ей плотник господин Блок.
Она отпечатала ее на масле и аккуратно сняла.
Там, блестя на жирной масляной поверхности, была горбатая луна и летящая на помеле ведьма.
Она снова улыбнулась, и это была улыбка Бабули Болит. Однажды все изменится.
Надо начинать с малого, как дубы.
Потом она сделала сыр.
…в маслодельне, на ферме и прилегающих полях и рядом с холмистой местностью, спящей под горячим солнцем разгара лета, по которой движутся отары овец, дрейфующие по короткой траве как облака по зеленому небу, а тут и там со скоростью кометы проносятся овчарки. Повсюду на все времена пустошь без конца и края.
Примечание автора
Картина, которую рассматривает Тиффани в начале книги, действительно существует. Она называется «Взмах сказочного лесоруба» Ричарда Дадда. Полотно находится в галерее Тейт в Лондоне. Картина приблизительно 15х21 дюйм. Написана в середине девятнадцатого века. Художник писал ее девять лет. Я не могу думать о более известной «волшебной» живописи. Она действительно очень странная, так и пышет летним зноем. Вот что известно о Ричарде Дадде: он сошел с ума, убил своего отца, был заперт в сумасшедший дом на всю оставшуюся жизнь и написал фантастическую картину. Грубо, конечно, но это ужасный итого жизни профессионального и талантливого художника, которого поразил серьезный душевный недуг.
