Собаки с ревом рухнули вниз. Упав на асфальт, завизжали и побежали прочь от непонятного им страшного человека.
Максим посмотрел на свои грязные руки. Повертел, изучая. Ничего особенного в них не было, если не считать черного сломанного ногтя на среднем пальце правой руки.
Ему стало страшно.
Он почти подбежал к домофону. Набрал номер квартиры.
Через несколько минут пронзительной трели, там, наконец, подняли трубку.
— Да? — спросил молодой сонный женский голос.
Он где-то слышал его, в прошлой жизни. Раньше этот голос был для него близким и родным. Мама? Нет, слишком молодой. Тогда кто же?! Черт возьми, куда я попал?!
— Это Максим, — рискнул он.
— Какой такой Максим?
— Максим Дронов.
На том конце повисла мертвая тишина.
— Максим? — переспросила девушка после продолжительной паузы. В ее голосе звучало настоящее потрясение. — Ты что, сдурел?
— Мне очень нужна помощь.
— Прямо сейчас?!
— Да.
Там замолчали. Налетевший холодный порыв ветра ощупал его продрогшее тело.
— Алло? — поежившись, спросил он.
И вместо ответа домофон запищал, открываясь. Он толкнул тяжелую подъездную дверь.
— Второй этаж, если ты не забыл, — произнес динамик на прощание.
Бегом он поднялся по темной лестнице. Второй этаж, подумал Максим нетерпеливо. Кто же это?
Он остановился на площадке, переводя дух.
Дверь квартиры открывали.
Лязгнула цепочка, щелкнул первый замок, второй.
Максим ждал.
Наконец дверь распахнулась, выпуская свет прихожей из заточения. Там, в проеме стояла, заспанно морщась и кутаясь в синий махровый халат, очень красивая девушка с длинными светлыми волосами.
Он шагнул в круг света.
— Боже мой, Макс, — только и сказала она, потрясенно отступая в коридор. — Боже мой! Что с тобой случилось?
А Максим знал уже, кто перед ним.
Это была девушка из его сна в машине. Девушка, подарившая ему записную книжку (форзац, где зелеными чернилами написан телефон некого Тараса Петровского) и девушка, давно уже вышедшая замуж.
Девушка, имеющая мужа и ребенка. Алена из сна.
Максим сидел на кухне за круглым столом, помешивая ложкой благоухающий горячий чай. Чашку ему выдали солидную — большую, сочного красного цвета и надписью: «Daddy» Наверное, как и махровый халат, который ему оказался явно не по размеру, это была именная кружка Алениного мужа. Хотя, какая мне разница, подумал Максим отстраненно. После ванной и ужина ему нестерпимо хотелось спать.
За его спиной утробно гудела стиральная машина, изо всех сил пытающаяся расправиться с его грязной окровавленной одеждой, прямо перед глазами на полке размерено тикали часы, а сбоку, подперев руками подбородок, сидела Алена с кучей вопросов на красивом лице.
Все как в добрые старые времена, подумал Максим.
Вот только чужой халат не по размеру. Да чашка с надписью. И еще одно. Собаки около подъезда.
Его передернуло при воспоминании. Что же со мной происходит? — Ты так и будешь молчать? — не выдержала, наконец, Алена.
— Я очень устал, — ответил Максим.
— Здорово! — всплеснула она руками. — Не виделись два года, он заявляется ранним утром весь в кровище и говорит, что очень устал! Что с тобой, Максим?
— А что со мной? — пожал он плечами. — Очнулся с лесу. Поймал машину и приехал. Вот, собственно, и вся история.
— В лесу? Как же это ты в лесу оказался?
— Не помню, — буркнул он.
— Напился что ли?
Его передернуло.
— Слушай, Ален, — проникновенно произнес он. — Мы с тобой вместе два года были. Я хоть раз так напивался, чтобы ничего не помнить?
Она задумчиво поводила пальцем по столу.
— Да нет, вроде. Хотя, знаешь, люди меняются со временем.
Максим сделал глоток из именной чашки.
— Я мало изменился, — сказал он.
— Ну, почему же? Раньше, насколько я помню, ты в лесу не просыпался. Драк всегда избегал. А сейчас, прямо как герой боевика. В пять утра к бывшей девушке, окровавленный весь…. Что ж ты к маме не поехал?
Вот мы и подошли к самому интересному, подумал Максим. Говорить, нет?
— А я ее не помню, — рискнул он.
— Как это — не помню? — оторопела Алена.
— А вот так. Я свое имя-то вспомнил только по пути сюда, в машине. И всю дорогу уверен был, что домой еду.
— А меня увидел и сразу узнал, так что ли? — усмехнулась Алена. — Более слабого вранья никогда в жизни не слышала. Сказал бы сразу, соскучился, решил на жалость подавить.
— Ну и как, получилось?
— Что, получилось? — не поняла она.
— Ну, на жалость…?
Алена подняла на него глаза, и Максим внезапно вспомнил ее лицо у себя на плече ранним утром. Птицы, поющие за окном, уютное тепло одеяла и ее сонное лицо. «Привет», — говорит она одними губами…
— Получилось, — выдернула Алена его из воспоминаний.
В горле встал комок.
— Ну, а ты как? — торопливо спросил Максим.
— Я? — она тряхнула головой. — Отлично. Вышла замуж, родила девочку, развелась. Сейчас главным бухгалтером работаю. В крупной-прекрупной фирме. А мама с Дашкой сидит.
— Так мама твоя на другом конце города живет.
— Так, я к ней и езжу несколько раз в неделю. После работы. Вот такая у меня прекрасная жизнь.
— Понятно, — кивнул Максим. — Муж-то как?
— Муж объелся груш, — ответила Алена, поднимаясь. — Ты чай допил?
— Нет еще.
— Так допивай, и спать пошли. Мне вставать через час надо. Ляжешь на диване. А когда уходить соберешься, просто дверь захлопнешь.
Внезапно горячее чувство благодарности буквально затопило Максима.
— Ален, — сказал дрогнувшим голосом он. — Ты просто ангел какой-то…
— А ты этого раньше не замечал? — остановилась она в дверях кухни. — Или просто разглядеть не хотел?
