— Тебя невозможно будет убить обычными, человеческими методами, — произнес Тарас, а Максим внезапно поверил.
— Что я должен сделать? — после паузы спросил он.
— Прежде всего, пообещать, что когда все закончится, ты станешь работать на меня, — сказал Тарас и вдруг рассмеялся. Максим недоуменно на него посмотрел. — Извини, — оборвал тот сам себя, — просто, когда я произношу эту фразу, многие начинают странно на меня косится. Ну, знаешь, всякая чушь. Приходит человек в критический жизненный момент и предлагает панацею в обмен на преданность. Выглядит, будто я души приобретаю, нет?
— В общем, да, — тоже улыбнулся Максим через силу. Он не смог бы сейчас отреагировать даже на «Мистера Бина».
— Так вот, — сказал Тарас, — запомни, моя фамилия — Петровский, а не Люциферов. Хотя методы те же…
— Методы у всех одинаковые, — буркнул Максим.
— Да… И, последнее. Мне нужны несколько абсолютно честных ответов. Готов?
— Конечно.
— Ты не знал на самом деле?
— Нет.
— И ничего тебя не настораживало?
— Нет.
— Ты сожалеешь?
У Максима хрустнули скулы.
— Я проклинаю тот день, когда я пришел работать к Семену, — твердо ответил он. — Я ненавижу себя за свою слепоту. И я презираю людей, с которыми и на которых я работал.
Внутри него вновь волной поднялась ненависть.
— Успокойся, — сказал Тарас. Он задумался на мгновение, словно к чему-то прислушиваясь. Наконец посмотрел на Максима и произнес:
— Я тебе верю. Мы тебе поможем.
Максим перевел дух.
Несколько раз вздохнул, пытаясь успокоиться.
— Что я получу взамен? — спросил он. — Ну, если пообещаю…
— Вот это… — Тарас сунул руку в карман пиджака и вытащил что-то маленькое, блестящее. Он взял это двумя пальцами и показал Максиму. — Взамен ты получишь лекарство. — Это оказалось капсулой с поблескивающей жидкостью внутри. — Оно сделает из тебя то, что ты хочешь. Плюс к лекарству — хороший заработок, карьера и различные материальные блага. Подходит?
— Три последних пункта — отлично. А вот что там? — Максим кивнул на пробирку. — Какая-нибудь наркота, которая превратит меня в Горца?
— Ты соображаешь, о чем говоришь? И вообще, заладил, тоже мне. Горец, Горец…. После приема ты станешь нечеловеком, способным выжить после пули в лоб. Это не бессмертие, Максим. Но, не бойся…. Внешне ты останешься прежним.
— А внутренне?
Тарас нахмурился, и устало вздохнул.
— Короче, — сказал он, — ты хочешь или нет?
Максим с сомнением поглядел на капсулу.
— Это точно не наркота?
— Точно.
— Я ведь сделаю анализ.
— Точно.
Максим потер лоб. Пожал плечами, размышляя.
Петровский ждал.
— Я обещаю, что после успешного разрешения всех проблем, я — ваш, — произнес, наконец, Максим.
В салоне повисла тишина, даже «Энигма», тихо игравшая в динамиках машины словно притихла.
— Прислушиваешься, не грянет ли гром с ясного неба? — ехидно спросил Тарас и протянул ему руку с капсулой.
А Максиму на мгновение показалось, что глаза его странно блеснули в темноте — или это только показалось?
Иван Житцов
Дом казался старым, хотя еще, наверное, смог бы пережить еще не один год.
На первом этаже Иван с Галиной облюбовали себе убежище. Свили семейное гнездышко, где предавались любви, мечтаниям о лучшей жизни и нередким ссорам. Хозяйственная Галька сволакивала в него все, что попадалось под ее хозяйственную руку. Старый телевизор, сломанная стиральная машинка, которую Иван еле затащил по обветшалым ступеням, облезлые книжные полки. Все это складировалось в комнате побольше — «гостиной», как ее называла предприимчивая Галька. А спали они с Иваном в соседней комнате, чуть поменьше, денно и нощно охраняя накопленные богатства.
Устало пошаркивая натруженными ногами, Иван поднялся по скрипящим ступеням подъезда. С трудом отворил застонавшую дверь. Их квартира была первой справа, сразу за давно мертвыми облезлыми почтовыми ящиками.
Иван сдернул тугой засов и зашел в прихожую. Прислонился спиной к двери, отдыхая. События сегодняшнего дня вспоминались с огромным трудом. Словно воспоминания прятались за непроницаемой ширмой, сотканной почему-то из боли и страха.
Иван совершил сегодня нечто ужасное. Что-то такое, что делать было совершенно нельзя. Играл с огнем? Иван толком не помнил.
Из неприятно пахнувшей темноты раздался знакомый голос. Демон был на месте, он ждал Ивана. Он никому не даст его в обиду.
— Устал? — заботливо поинтересовался добрый друг.
— Да, — кивнул Иван, опускаясь на заскрипевшую табуретку в прихожей. Он блаженно вытянул гудевшие ноги. Поставил кейс в угол.
— Ты — молодец, Ваня, — похвалил демон. — Отлично справился со всем. И со всеми.
— А чего они сами…? — возмущенно вскинулся Иван.
— Верно, друг, верно. Они начали первыми. Однако прости, мне еще будет нужна твоя помощь.
— Сейчас?
— Позже, — успокоил его демон. — Хочу тебя пока попросить только об одном. Ты сейчас ляжешь спать, выспишься, накопишь силенок. Тебе, возможно, будут сниться страшные сны. Не верь им, Ваня. Верь только мне, понимаешь? Кто твой единственный друг, скажи?
— Ты, — пробормотал Иван.
— Верно, — одобрил демон. — Главное, не забудь этого, пока меня не будет с тобой рядом.
— А ты?
— Дела, Ваня, дела…
— Постой! — вновь дернулся Иван на табуретке. — Не уходи! Где Галя? Мне почему-то страшно.
— Вы встретитесь с ней совсем скоро, друг, — ответил демон после паузы. — Это я тебе обещаю. А теперь, давай-ка, вставай.
И Иван почувствовал, словно в него уперлось дружеское теплое плечо. В обнимку с тьмой он добрел до кровати и рухнул на заскрипевшие ржавые пружины.
