— Хотел, но…
— Хватит, — она подняла ладонь. — Завтра поговорим. Ты все равно уже носом клюешь.
— Иду, — кивнул он и торопливыми глотками допил чай.
Поднялся.
Его ощутимо пошатывало от выпавших переживаний.
Спать, подумал Максим с вожделением. Спать…
На негнущихся ногах он проследовал за Аленой.
Диван уже был расстелен.
— Ложись, — сказала она. — Только я тебя сразу предупреждаю, никаких…
А Максим уже спал.
Неловко завалившись на диван, он уткнулся головой в подушку и моментально вырубился.
Алена подняла его ноги, накрыла пледом и секунду посидела рядом на корточках. Потом, со вздохом поднялась.
— Спокойной ночи, Макс.
А Максим уже шел по Новому Арбату. Шел, выискивая глазами Мерседес в сто сороковом кузове. Рядом горели огни реклам, шли люди, а он все искал и искал, лихорадочно шаря по машинам глазами. Напротив «Спорт-бара» он увидел его. Ярко фиолетового цвета, весь в спойлерах, с до блеска начищенным элегантным антикрылом.
Там, в машине за тонированными стеклами, его ждал Тарас Петровский и возможное спасение.
Петровский оказался приятным грузным мужчиной лет под сорок, без малейшего намека на бороду. Под густыми бровями находились большие серьезные глаза, разделенные широким носом, строгие губы стискивали трубку, а намечающийся двойной подбородок утопал в высоком воротничке наверняка дорогой рубашки. Весь он был ухоженный и умиротворенный, да и в машине его висел запах некого благополучия.
Тихо урчал двигатель, а неярко светившаяся в темноте панель приборов дополняла ощущение защищенности и уюта.
Максим с удовольствием вытянул ноги на пассажирском сидении и покосился через плечо на двух типов, расположившихся сзади и выглядевших слишком внушительно для специалистов по химии.
Тарас перехватил его взгляд.
— Это мои ребятки, — сказал он. — Ничего не видят, ничего не слышат. Можешь говорить что хочешь.
— Я думал, вы один будете, — сказал Максим.
Тарас усмехнулся.
— Видишь ли, — сказал он, — теперь с тобой опасно просто так общаться. Слухами земля полнится, понимаешь?
У Максима похолодело внутри, и он машинально подобрал под себя ноги.
— Узок круг революционеров, — пробормотал он, нащупывая сигареты. Внезапно захотелось курить.
— … страшно далеки они от народа, — подхватил, кивнув, Тарас цитату. — А ты, собственно, что предполагал?
Наконец Максим нашел сигареты, вытащил одну и закурил, щелкнув зажигалкой. Его была мелкая и очень неприятная дрожь. Проклятый, подумал он. Всего лишь день, а уже проклятый. Тарас со странным дружелюбием следил за его действиями.
Затянувшись, Максим посмотрел на него.
— Но вы-то не из наших. У вас же охранная контора.
— Ты популярная личность, — пожал плечами Тарас. — Отличный специалист. Мы приглядываем за некоторыми… специалистами.
— Химиками?
— Не только. Существует множество областей. И знаешь, — он посмотрел на него, — если бы ты не позвонил мне сегодня, завтра я бы с тобой связался. Обязательно. Мы обычно помогаем людям в твоей ситуации.
— Кто это «мы»?
— Мы, — повторил Тарас и выпустил клуб дыма из трубки. Курил он ее умело и с явным удовольствием, — Клуб альтруистов. Знаешь, кто это — альтруисты?
— Знаю, — кивнул Максим. — Обижаете.
— Ну, почему же, — пожал он плечами и кивнул на заднее сидение. — Они вот не знают.
Сзади заворочались.
— Ненавижу это модное слово, но скажу, — с горечью произнес Максим. — Меня банально подставили. Я хотел завязать с производством этой дряни, когда все узнал. Привыкание с третьей дозы. Представляете? И я это разработал. Вот этими, собственными руками…. Мы занимались обезболивающим для безнадежных больных. Я и придумывал «Сигму», как лекарство. А когда узнал, как мое лекарство стали применять…. Решил прекратить все это. А меня банально сдали. Меня предали собственные друзья.
— Хм… — сказал Тарас после паузы. — Как-то слишком много «я», «меня», тебе не кажется?
— В смысле?
— Успокойся.
— Не могу, — помотал головой Максим. — Вторые сутки — не могу.
— Но ведь тебе еще ничего не объявили.
— А вы в курсе всех событий? — удивился Максим.
— Разумеется. Только не спрашивай, как, ладно? Так ты что думаешь?
— Думаю, завтра позвонят. Договоримся о встрече, — Максим судорожно вздохнул. — И на ней меня убьют.
Тарас покивал в темноте.
— Ты — сильный парень, — сказал он. — Так спокойно говоришь о собственной смерти…
— Поверьте, не спокойно.
— Верю. Но ты прав. Им тебя убрать необходимо, — произнес он, глядя вперед на дорогу. Он сказал это так просто и буднично, что Максим понял: правда. Завтра, послезавтра, максимум — неделя и он, Максим, перестанет жить. Несмотря на страх, он до сих пор не верил, что это возможно — раз, и все. А теперь…. Это не сон. Это на самом деле происходит с ним, любимым и обожаемым, в общем-то, совсем неплохим парнем, идиотом, вляпавшемся в очередное дерьмо. И, судя по всему, последнее.
Он закашлялся, подавившись дымом.
Тарас посмотрел на него.
— В милицию идти глупо, — сказал он. — Ты это понимаешь?
— Да, — откашлявшись, кивнул Максим. Глаза слезились то ли от кашля, то ли от жалости к самому себе. — Что же мне делать?
Тарас вынул трубку и повертел задумчиво ее в руках.
— Просто выжить. Если они будут уверены в твоей смерти, искать не станут. Мы тебе сменим фамилию, имя, можно даже лицо поменять.
— И как же мне выжить?!
— А так, — сказал Тарас и вдруг всем корпусом повернулся, — Пойми, другого варианта нет. Если за тебя кто-нибудь подпишется, будет война. За тебя никто не встанет, поверь. Поэтому, у тебя есть дилемма. Либо бежать, любо принимать мое предложение.
— Куда же мне бежать? Без работы, без денег… Я из Москвы за всю жизнь два раза выезжал, да и то, в Анапу, с родителями. Нет, бежать мне некуда…
— Значит, не беги, — пожал Тарас плечами.
— Но как тогда?….
— Выжить? Как? Пойти на встречу, получить обещанную пулю в лоб и воскреснуть. А потом начать новую жизнь.
— Я что похож на Маклауда?
