– Да, еще одно, – обернулся в дверях медик. – Я хотел бы подготовить несколько летающих клиник- спутников. Возможно, в условиях невесомости болезнь будет протекать легче.
– Разумно, – согласился председатель. – Ваше предложение мы обсудим сегодня… собственно, через несколько минут, на Совете. А вы действуйте. И помните: в вашем распоряжении – все средства Земли.
Наступили дни грозного испытания для землян. Вся Солнечная система жила сообщениями из наглухо перекрытого города, расположенного в центре Австралии. Лишь через полтора месяца была расшифрована загадка болезни, едва не начавшей шествие по Земле. Виной всему оказалась… старинная табакерка с серебряной инкрустацией, случайно найденная Борцей в одном из отсеков «Альберта». Табакерку капитан затерял, и в течение долгих лет полета табак в ней подвергался воздействию ослабленных космических лучей. В результате болезнетворные микроорганизмы, открытые в табаке Петром Востоковым, переродились, приобрели новые опасные свойства. Однако до реальной опасности человеку было еще далеко. Чтобы вызвать болезнь, возбудители должны были пройти инкубационный период, а для этого им нужно было хотя бы на несколько часов попасть в кровь человека или какого-либо теплокровного животного. Даже если бы капитан отыскал в конце полета свою табакерку, ему бы ничего не угрожало. Парадокс состоял в том, что возбудители, приобретя новые свойства болезнетворности, одновременно стали очень «хрупкими»: температуры тлеющего табака было более чем достаточно, чтобы убить их. Таким образом, куря трубку, набитую старым табаком, капитан пребывал бы в полной безопасности.
Все сложилось, однако, иначе.
Все кончилось бы благополучно, не возьми Борца щепотку табака, экзотического вещества, которое он решил использовать в своих бесконечных опытах.
Все кончилось бы благополучно, не приди Зарика в гости к Борце.
Все кончилось бы благополучно, не окажись у Бузивса столь скверный характер…
Цепочка событий была такова.
Когда Зарика протянула руку, чтобы погладить Бузивса, шимпанзе укусил ее. Борца ударил обезьяну. В кулаке у него был зажат табак, который от удара частично просыпался. Несколько крупинок его попало в ранку на руке Зарики. Этого оказалось достаточно…
Уже к полуночи вирус вошел в силу. Отныне каждый глоток воздуха в квартире таил смерть. Не для всех, правда: новый вирус оказался весьма прихотливым в выборе очередного «хозяина», но, уж выбрав, расправлялся с ним по-свойски.
Первой жертвой оказался Бузивс: мозг обезьяны не смог оказать серьезного сопротивления атаке врага.
Потом, перед рассветом, уже пораженный Борца вышел из лаборатории, в которой ночевал. Его выгнало внезапное недомогание. Теряя сознание, падая, он вышиб оконное стекло, и в гостиную хлынул холодный воздух, вытесняя комнатный.
Ветер в это время дул в северную сторону…
Борца и Зарика, заболевшие первыми, выжили. Долгое время они находились между жизнью и смертью. Их поместили в летающую клинику, где лечили в условиях невесомости.
Общее страдание – болезнь протекала мучительно – сблизило их. Зарика все время рвалась к работе, на биостанцию, до которой она так и не долетела.
– Твое поколение стало слишком беспечным, – часто говорила она Борце. – Мы окружены космическим морем враждебности. Человечество должно быть все время начеку. А вдруг история с эпидемией повторится?!
– Не повторится, – решительно мотал головой, утыканной датчиками, Борца. – Слишком уж извилист и невероятен был путь, по которому пришли на Землю возбудители новой болезни. Рассуди сама. Медики рассказывали, что табакерка должна была обрабатываться космическими лучами строго определенное время. Неделей меньше – и возбудители не приобрели бы свои грозные свойства. Неделей больше – и они бы утратили их. Потом – я должен был встретить тебя… Ну, и так далее. Словом, такая цепь совпадений может осуществиться раз в сто лет!
– Раз в сто лет – этого достаточно, – отрезала Зарика.
– Не лови меня на слове. Расскажи лучше о полете «Альберта», – попросил Борца.
Придерживаясь за поручни, они висели в прозрачной сфере – одном из отсеков госпиталя, который был выведен на околоземную орбиту.
Ни Зарике, ни Борце не приходилось заново привыкать к состоянию невесомости. Зарика вообще большую часть сознательной жизни провела в царстве невесомости – на «Альберте» не было установок искусственной гравитации. Что такое тяжесть, девушка узнала, только когда корабль приступил к торможению; это произошло вблизи границ Солнечной системы, за несколько месяцев до того, как «Альберт» достиг Земли.
Что касается Борцы, то и он во время карантинного досмотра кораблей, возвращающихся из космоса, долгие дни и недели проводил в невесомости.
Когда дело пошло на поправку, любимым занятием Борцы и Зарики в свободное от лечебных процедур время стало наблюдать Землю, неутомимо проплывающую под спутником-госпиталем. Плоскость вращения спутника непрерывно менялась, и внизу открывались все новые и новые картины.
Это было зрелище, к которому невозможно привыкнуть.
Теперь Зарика и Борца отдыхали после очередного переливания крови.
Глубоко под ними проплывала ночная Земля.
Борца посмотрел вниз:
– Точно школьный глобус, правда?
Зарика глядела на роящиеся огоньки городов. Кое-где пространство плавно прочерчивали ракеты, похожие на равномерно светящихся рыб, – почтовые, грузовые, пассажирские… Девушка вдруг подумала, что аппарат, в котором они летят, удивительно вписывается в общую гармоничную картину земной жизни. В тихие ночные минуты с высоты в несколько сот километров эта картина представилась ей размеренной,
